Прежде всего, хочу сказать, что в историю, которую я хочу вам поведать, поверить довольно трудно с точки зрения принятого жизнеустройства. Некоторые её моменты не поддаются логическому суждению и могут привести к множеству домыслов и споров. Это я оставляю на суд читателя и думаю, вам будет над чем поразмышлять после прочтения.
Эту историю я услышал от своего друга, с которым знаком вот уже более 30 лет, и за все эти годы ни разу не усомнился в здравости его суждений и чистоте рассудка. Поэтому могу вам сказать, что не верить его рассказу у меня причин нет. Другое дело, что он пересказал его мне после того, как услышал от супруги. В любом случае, правда это или нет, решать вам.
Мой друг (назовем его А**) — человек видный, в молодости был очень красив, статен и красноречив. Душа компании и мечта любой девушки. Но судьба свела его с будущей супругой только на пятом десятке его жизни. Возможно, он сам так хотел. Итак, остепенившись и забыв про холостяцкую жизнь, он решил жениться. Надо бы немного пояснить о его супруге, которая будет главным героем моего рассказа.
Это дама сорока пяти лет, скромная, опрятная, приятной наружности, со множеством положительных качеств, из провинциального города, с которой он познакомился на фуршете по случаю открытия первого филиала сети книжных магазинов открытого за пределами Московской области, владельцем которого является мой вышеупомянутый друг. Её же тогда приняли на работу в этот самый магазин на должность заместителя начальника отдела кадров. Оставим подробности их знакомства, ухаживаний, свадебной суеты и перейдем сразу на несколько лет вперед, когда встал вопрос о рождении ребенка.
Мой друг, понимая, что он не молодеет и сил на воспитание потомка остается все меньше, решил всерьез поговорить с супругой на эту тему. Но она всячески увиливала от разговора, меняя тему или перенося её на неопределенный срок. В конце концов, разговор состоялся, и супруга сказала, что не хочет иметь детей. Без объяснений. Удрученный таким исходом А**, не зная что сказать, виня себя в бестактности, решил встретится со мной для совета. После нашего разговора (опустим его) он вернулся к супруге и дал ясно понять, что он требует объяснений.
Супруга всячески не хотела больше обсуждать эту тему но, зная, что все равно придется, под давлением сдалась. Предупредив А**, чтобы он не перебивал и не задавал вопросов, она, сглотнув ком в горле, начала рассказ. Её история и будет вашей темой для споров и размышлений…
Далее рассказ ведется от лица супруги моего многоуважаемого А**, поданный в более литературной форме вашим покорным слугой.
«Тогда я жила в Волгограде с родителями. В институте я встретила свою любовь, и по прошествии небольшого отрезка времени мы стали жить вместе. Снимали комнату недалеко от порта. Денег на квартиру, конечно, не было. Да и родители у нас небогатые были, помочь могли только морально. А у него отец вообще заболел золотой лихорадкой, бросил мать и уехал куда-то на Дальний Восток, больше его никто не видел.
Все шло нормально, он, закончив институт, пошел на работу, я доучивалась последний курс. Позже расписались, узнала, что беременна. Конечно, институт я закончила, но идти работать я уже не могла. Родился сын. Соответственно, нужна была комната побольше. Мой муж вкалывал, как проклятый, иногда пару дней не появлялся дома. Я грустила, мужу было очень тяжело, но мне не легче. Одна с ребенком — все эти пеленки, крики… Я думала, что скоро поседею от нервного срыва. Нужна была смена обстановки, и вот в один прекрасный день муж вернулся и сказал, что его повысили, и теперь мы сможем снимать квартиру. А там, глядишь, и до своей недалеко. Конечно, я была очень рада, но понимала, что скорее всего мужа я буду видеть еще реже.
Прошло время, мы успели пожить на съемной квартире и перебрались в свою собственную. Это была мечта, Эльдорадо. Нашему ребенку уже исполнилось 4 годика, муж не пускал меня работать — сказал, чтобы я вела хозяйство и занималась сыном, а я была не против. Пока ребенок был в садике, я занималась благоустройством квартиры, готовила — в общем, просто была домохозяйкой.
На этаже дома, где мы жили, было четыре квартиры. Наша дверь и дверь соседей были практически друг напротив друга. Другие две квартиры скрывались по коридору за углом. Новых соседей я узнавала постепенно. Наши «противоположные соседи» были люди занятые, их редко можно было застать дома, детей у них не было. Мы здоровались, когда случайно сталкивались на площадке, обменивались улыбками и иногда ругались на погоду. С квартирами, которые за углом, я познакомилась чуть позже, когда пошла посмотреть, что же там все-таки «за углом».
Пройдя по коридору, я увидела две двери, одна была обычной среднестатистической деревянной дверью с двумя замками и потертой металлической ручкой в форме шара. Другая отличалась от первой тем, что была обита кожзаменителем серого цвета и канцелярскими кнопками, выложенными номером квартиры.
Я подошла к первой двери и хотела постучать, дабы познакомиться, сказать, что я ваша новая соседка, мы с мужем переехали, у нас ребенок и т. д. Только я занесла руку, сложенную в полусогнутый кулак, над куском ДСП, как дверь открылась. Я немного опешила и подумала, что, может, зря я вообще пошла сюда. Просто секундное сомнение, не влияющее на мое решение. Дверь открылась, но открылась на ширину цепочки. Через зазор на меня смотрела часть лица старухи. Я хотела уже сказать: «Я, вы знаете, вот тут…» — как старуха сказала:
— Уходи от сюда, ты чего тут шаришь! — голос был весьма враждебно настроен.
— Но я…
— Уходи, я сказала! Ходят тут, высматривают! Я милицию вызову! Я вас, проституток, знаю! Ишь, ходят… — голос был еще более враждебно настроен.
Дверь захлопнулась, мне не дали даже ничего объяснить. Даже не знала, что мне делать, злость и одновременная обида сковали меня, и я встала у двери, как вкопанная. Я услышала отдаляющийся от двери голос, даже скорее гул, который, вероятно, все еще продолжал меня хаять, и поняла, что старуха пошла обратно в комнату к своим проклятым старушечьим делам. Я была зла. Так зла, что больше не хотелось возвращаться в этот угол к этой квартире. Я развернулась и пошла домой, даже забыв, что у старухи есть «противоположные соседи». Сейчас меня это волновало меньше всего, в голове стояли только противный голос и миллион морщин. «Чтоб ты сдохла!» — буркнула я под нос.
Когда я уже почти завернула за угол, меня окрикнул мягкий женский голос:
— Девушка, простите…
Я повернулась на голос и увидела в дверном проеме возле двери обитой кожзамом молодую девушку. Злость сменилась на милость, и я ответила:
— Да?
— Вы, должно быть, наша новая соседка? — спросила она.
— Да, -ответила я.
— Я слышала, как вас старуха обласкала, — она улыбнулась.
Я тоже улыбнулась и сказала:
— Да уж, неприятное знакомство получилось, — и смутилась.
— Ничего… Зайдете на чай? — предложила она.
Так мы и познакомились, её звали Ольга, у неё был сын — ровесник моего, и не было мужа. Мы часто ходили друг другу в гости, наши дети играли в «разбойников», пока мы за кружкой чая мыли кости очередной бедняжки. Её сын не ходил в сад, он находился на домашнем обучении, которое, впрочем, никак не повлияло на его развитие. На вопрос о том, на какие средства они живут, если она не работает, а мужа нет, она ответила, что ей помогает её папа, который не последний человек в этом городе. Вопрос был снят.
Как-то раз, когда мой сын приболел и в сад не пошел, я попросила Олю присмотреть за ним, пока я сбегаю в аптеку и магазин. Она с радостью согласилась. Я отвела его к ней в квартиру, даже не думая, что он может заразить её сына, и пошла по магазинам.
Вернувшись домой, я положила сумки и пошла к Ольге. По пути я думала, что зря я отвела сына к ним в квартиру, лучше бы она посидела с ним у нас дома 20 минут, чем я буду чувствовать потом себя виноватой, если её сын заболеет. Но всё чувство вины прошло, когда я постучала Ольге, но мне никто не открыл. Я стучала снова и снова, звала Ольгу и сына по имени, но безрезультатно. Никого не было. В голове роились десятки идей и вариантов, куда они могли деться и что случилось. Я стояла перед дверью с ошарашенным лицом и смеялась:
— Как смешно! Я даже начала волноваться… — говорила я в замочную скважину. Но все мои слова и попытки открыть дверь были настолько безуспешны, что я даже начала вспоминать, о чем мы с ней говорили перед тем, как я ушла в аптеку. Может быть, она мне сказала что-то важное, а я прослушала… Да нет… Вроде нет…
Сердце билось очень часто, я не знала, что мне делать, как быть. Не могла поверить, что что-то могло случиться. Должна ли я звонить мужу? Может, все нормально, и я что-то упустила в разговоре с Олей? Какой я буду выглядеть дурой, когда муж приедет после моего звонка, а мы сидим с соседкой у неё на кухне и хохочем над тем, какая я глупая? Или позвонить? Или… Позвоню. Но сперва постучу в дверь к старухе, забыв про все обиды и гордость. Может, эта карга слышала что-нибудь.
Сначала никто не открывал, потом я стала стучать сильнее и просить о помощи. Когда я уже не надеялась, что «ведьма» откроет мне, замок щелкнул и дверь открылась. На цепочку.
— Я же сказала тебе, уходи отсюда… — её голос уже не был озлоблен.
— Простите, мой сын… Вы не видели Олю, вашу соседку? С ней мой сын, я пошла в аптеку… — я пыталась поскорее все объяснить старухе, но слова путались, я чувствовала, что сейчас заплачу.
— Бедная девочка. Глупая, — слова старухи звучали не как обвинение, скорее, как приговор. Она что-то знала. Дверь захлопнулась, и на мои глаза навернулись слезы. Но дверь тут же открылась, и я поняла, что старуха просто сняла цепочку.
— Проходи, — сказала она.
— Зачем? — спросила я, но ответа не последовало.
Теперь я могла видеть всю старуху — это была обычная старая женщина лет восьмидесяти, ничем не отличная от других стариков. Я прошла в её квартиру вслед за ней.
— Дверь захлопни! — крикнула старуха, которая уже одной ногой шагнула в комнату.
Я захлопнула и увидела, что на внутренней стороне двери мелом был нарисован большущий крест-распятие, а верхняя кромка короба двери была истыкана иголками и булавками.
— Захлопнула? Проходи-проходи тогда! — голос звучал уже из комнаты. Я проследовала за голосом. Это была однокомнатная квартира, я думаю, такая же, как у моих «противоположных соседей». В комнате у старухи было все прибрано и строго на своих местах. Кажется, она была одна из тех чопорных старух, которые, я полагала, остались только в Англии.
Переведя взгляд на стену, которая, по логике, должна граничить с квартирой Ольги, я увидела, что она вся в распятиях. Нарисованные мелом, большие, маленькие, бронзовые, позолоченные — их тут были целые сотни! В красном углу стоял киот, из которого виднелась Богородица. Старуха, должно быть, очень набожна, подумала я.
— Зачем вы меня сюда позвали? Вы знаете, где мой сын? — немного злясь, выдала я.
— Боюсь, деточка, что знаю… — почти шепотом произнесла старуха.
— Что это значит?! — крикнула я с досадой.
— Послушай меня! Когда я накричала на тебя, я просто хотела отбить у тебя всяческое желание приходить к моей квартире, а соответственно, и к её. Я вовсе не такая злая и умалишенная старуха, как ты думаешь. Просто, если бы я сказала тебе, что у меня по соседству живет дьявольское отродье, прости Господи, ты не поверила бы мне. Вы, молодые, вообще перестали верить старикам, считая их ненормальными, изжившими свой век мумиями.
— Да нет, о чем вы? — как бы оправдываясь, сказала я, но старуха перебила меня:
— Я каждую ночь слышу, как она стонет там, за этой стеной, — старуха показала на усыпанную распятиями стену.
— Что вы несете! Где мой сын?! — я крикнула сильнее, подумав, что это дурной сон.
— Та самая Ольга, которую ты видела, жила здесь два года назад, — продолжила бабка, не обращая внимания на мои крики.
— Что значит «жила»? — удивленно спросила я.
— А то и значит! Сама видела, как её тело и тело её сына Антошки несли по этому самому коридору! Два года назад!
— Но что… — я села на кресло, чувствуя, как мои ноги подкосились.
— От Ольги муж ушел, она горевала сильно, никак не могла пережить разрыв. Осталась с сыном вдвоем в этой квартире. Не работала, отец её, не бедный человек, помогал деньгами, поддерживал всячески. Всё бы ничего, только вот сына она видеть не могла, уж очень сильно он ей отца его проклятущего напоминал. Стала искать истину в вине и иногда так напивалась, что даже забывала сына забрать из садика. Благо, отец её решил с этим вопрос. Когда она не могла до садика дойти, он машину рабочую посылал за внуком и говорил, чтобы к нему домой везли. Потом, конечно, скандалил с ней, говорил, что в лечебницу положит, ребенка к себе жить заберет. Но до этого не дошло. В общем, однажды она напилась в очередной раз и задушила Антошку. А потом ночью и сама повесилась. Тела нашли через пару дней. Из садика стали звонить, почему Антошка не ходит второй день, никто не отвечал. Связались с её отцом, он-то и обнаружил тела, когда сюда приехал. Похоронил он их и сам умер через месяц, сердце остановилось. Не смог себе простить, что вовремя внука не забрал жить к себе. Так и лежат все вместе.
Я сидела на кресле, как вкопанная, не веря в реальность её слов. Она продолжила говорить:
— Так вот, Ольга так в квартире и осталась, в зеркалах ходит. Не найдет она себе покоя. По ночам стонет и стену царапает. Квартиру так никто и не купил. Запах, говорят, ужасный стоит, ничем не выведешь. Я говорила Олиному отцу после похорон, что квартира нечистая теперь, надо бы там молитвы почитать да освятить. Но он мне, конечно, не поверил, как и ты не веришь. Зачем ей твой сын, не знаю, видимо, к Антошке отправила, чтобы ему скучно не было. Думает, так свою вину перед ним искупит. Не думает, что еще одну жизнь невинную загубила. Оно уже вряд ли о чем-то может думать, — старуха замолчала.
— Но я видела её с Антошей, мой сын с ним играл, — сказала я в надежде прервать лживую старуху. — Мы с ней уже давно ходим друг к другу в гости, и наши дети хорошо знакомы. Да и мужу я о ней говорила. Мы начали дружить пару месяцев назад в тот день, когда вы на меня милицию наслать хотели! — подытоживая её безумие, добавила я.
Старуха молча смотрела на меня, её руки немного тряслись, и она добавила:
— Я вчера только тебе грозилась… Вчера… Понимаешь?
Я сидела с открытым ртом и глазами, полными слез. Что тут сказать — я сперва не поверила старухе, позвонила мужу. Все рассказала, он приехал домой. Вызвали милицию. Опросили старуху с её сказками. Взломали дверь в Ольгину квартиру, нашли там вещи, покрытые толстым слоем пыли, невыносимо терпкий запах гнили и тело моего маленького сына, лежавшего на полу в одной из комнат.
Далее я почти ничего не помню, лишь то, как муж кричит, плачет, трясет меня за плечи. Милиционер сообщает о теле мальчика по телефону, стоящему в коридоре у старухи. И я падаю на пол, перед глазами всё белое…
Потом меня положили на обследование в лечебницу. Спустя год меня выпустили, муж уже ушел от меня, думая, что это я убила нашего сына. Потом я переехала в Воронеж к родственникам. Встала на ноги и встретила будущего мужа. Что было дальше, уже известно.
Порой я сплю и вижу, как мой сын, уже взрослый мужчина, бежит ко мне с криком: «Мама! Это я! Ты меня не узнала? Мне так много надо тебе рассказать о том, что случилось!». Но это только в мозгах, в моих мозгах…».
Не буду подводить итог вышенаписанного, скажу лишь, что мой друг со своей супругой живут в своем загородном домике, завели двух собак, двух кошек и трех соседей. Но в гости к ним они не ходят.
1 549
