Полгода назад я стала владелицей старого и красивого особняка, однако только сейчас, после развода с Гарри, я решила въехать в него. Шумный город больше не привлекал меня. Мое сердце жаждало тишины и спокойствия. Да, новое жилище находилось в немилости времени и требовало ремонта, но меня это не останавливало. Я мечтала превратить его в настоящую жемчужину. И у меня были не только средства, но и неиссякаемое желание это сделать…
Погрузившись в автомобиль, я покинула Лондон, удаляясь прочь от былых забот, оставляя прошлое за спиной. А спустя почти сутки моя машина остановилась напротив входа с высоким крыльцом из потемневшего и стёртого временем камня. Особняк располагался в глухой местности возле небольшой деревушки, похожей чем-то на Касл Комб. По утрам здесь слышалось приятное пение птиц, церковный колокол, звон которого разносился на несколько миль. А воздух оказался настолько свежим и сладким, что я проспала до самого обеда. И не удивительно, ведь всё окружал многовековой лес, а с другой стороны протекала речушка. Вдали виднелись, скрытые лёгкой дымкой, ещё более древние исполины, могучие дубы.
Когда-то этот особняк, как говорил некогда риелтор, принадлежал одному лорду, совершенно мрачному типу. Но он исчез в конце девятнадцатого века, скрывшись, то ли во Франции, то ли в Канаде. О доме ходил дурной слух, якобы здесь случилось убийство маленькой девочки, дочери лорда. Но подробностей за давностью лет никто не помнил уже.
— Прежний жилец клялся, будто видел призрака, — говорил риелтор со скучающим видом, ковыряясь в смартфоне.
Тот явно не верил во все эти мистические бредни, как и я сама. Истории прошлого всегда покрыты тайнами. И правды в них порою почти нет.
— Да и местные жители думают также, — продолжил он, по-прежнему глядя в смартфон, изучая нечто на экране.
— Я таких сказок в своей жизни наслушалась огромное множество, особенно когда жила в Восточном Суссексе. — Моя бабушка являлась владелицей замка, пока не стала сдавать его в аренду из-за своего бедственного положения.
— Британия полна сказаний и легенд, — согласился мужчина.
Второй день пребывания я посветила тому, что стала изучать особняк. В нём имелось три этажа с чердаком. Под крышей нашлось много мебели, как современной, так и не очень, возможно середины двадцатого века. Если отреставрировать некоторые вещи, то они смогут украсить мой дом. Но этим следовало заняться чуть позже. Возможно уже на следующей неделе я позвоню Эрику, и попрошу прислать сюда грузовик, чтобы перевести всё это в Лондон. Там у моего хорошего друга Брайана имелась небольшая мастерская по реставрации таких вот вещей. Он являлся профессионалом своего дела.
Спальню я обустроила на втором этаже, недалеко от библиотеки и другого кабинета. Всё это находилось в восточном крыле, которое оказалось более тёплым, чем северное. Меня ласкало своими утренними лучами восходящее солнце, и я просыпалась с улыбкой на устах, потягиваясь с наслаждением в постели под пыльным балдахином. Да, увы, грязи здесь хватало, как и будущих дел. Но куда мне спешить, если впереди полно дней. Ведь зима уже не за горами, и будет чем заняться в холодные вечера.
Впрочем, вечерами все-таки я планировала читать книги, устроившись возле камина в продавленном, но уютном кресле, укрывшись пледом, слушая злобное завывание ветра за стенами особняка. Розовые мечты, коим доведётся сбыться, так как я уже здесь… И планировала воплотить их в реальность.
Тот вечер я провела на первом этаже, сидя возле очага, читая очередной роман Барбары Эрскин, который купила ещё в Лондоне, зайдя в букинистическую лавку на charing cross road. Когда же мои глаза стали слипаться, я, отложив книгу, поднялась на второй этаж, удобно устроившись на кровати, мгновенно засыпая. Дела за сегодня просто вымотали…
— Кимберли, — услышала я сквозь сон своё собственное имя. — Кимберли… Просыпайся.
Перевернувшись лениво на другой бок, я прислушалась, хлопая глазами, все-таки думая, что услышала детский голосок во сне. Но нет, спустя уже пару секунд он послышался вновь, звонкий, но отчего-то грустный. Рука автоматом потянулась к прикроватной тумбочке, беря смартфон, отмечая время, начало второго ночи. Экран засветился ярким светом, и дрожащей рукой я осмотрела комнату, которая оказалась пуста.
— Эй, здесь есть кто-нибудь? — спросила я дрогнувшим голосом.
Знаю, глупо так делать. Я ведь и сама смотрела фильмы ужасов, хотя особенно их и не люблю, как-то больше предпочитая комедии и мелодрамы.
— Эй?
На моё счастье, никто не ответил, иначе бы я просто умерла от страха. И когда тело расслабилось, я вдруг вздрогнула.
«Я заблудилась, и мне очень одиноко», — послышалось в моей голове, но возможно просто почудилось, и всё.
Глубоко вздохнув, я продолжала тихо лежать, прислушиваясь, боясь опустить ноги, чтобы включить освещение. Не знаю, сколько точно прошло времени, но, в конце концов, я уснула, а когда в следующий раз открыла глаза, то комнату освещал дневной свет. Страхи полностью развеялись, а тот детский голос я списала на ночной сон. Знаете, порою такое происходит, когда думаешь, что это случается в реальности, а оказывается ты просто спал.
До обеда я вновь возилась с уборкой, а после четырёх отправилась на прогулку к речке. Погода изначально царила ясная. Поэтому я около часа простояла неподвижно, наслаждаясь прекрасными видами, которые открывались с небольшого холма.
Глубокая осень окутала это забытое в эпохах местечко своим серым туманом и прохладным ветром. Листопад раскрасил деревья яркими оттенками оранжевого, красного и золотистого, создавая картины, словно из волшебных снов. Лес, раскинувшийся вокруг, точно вздыхал под лёгким ветром, шептал свои тайны и приглашал на прогулку.
Река медленно текла сквозь это уединенное место, отражая в своей темной глади отблески осеннего неба. Ее воды были спокойными и молчаливыми, будто хранили в себе тайны прошлого и надежды на будущее. Прикоснувшись к берегу, река оставляла следы своего пребывания в виде выброшенных коряк и прочих интересных вещей.
Осень в этом забытом уголке Англии, открывалась с совершенно иной стороны. Когда природа медленно замирала и готовилась к зимнему сну. Здесь, в этом уединенном месте, можно было найти умиротворение, ощутить силу природы и проникнуться ее красотой. Это было место, где время останавливалось, и душа находила убежище от суеты внешнего мира.
Когда слишком уж похолодало, я вернулась обратно в особняк, с трудом закрывая за собой дверь, так как погода довольно резко ухудшилась, разойдясь во всю, и ледяной ветер вгрызался в стены дома, пытаясь проникнуть внутрь. Вряд ли мне удастся уехать на следующей неделе в Лондон, как и собиралась. Дорогу развезёт, и здесь не поможет даже внедорожник.
* * *
— Кимберли, — вновь услышала я детский голос.
Мгновенно проснувшись, я уселась на постели, берясь за смартфон, включая его, освещая комнату. И снова ничего.
— Кимберли, поиграй со мной.
Волна ледяного холода прошлась по спине, а руки мелко задрожали. Казалось, что девочка находилась буквально за дверью, в коридоре… Но, чёрт возьми, мне совсем не улыбалось выходить туда!
— Поиграй со мной. Пожалуйста. Мне очень скучно.
Переборов страх, загнав его в самый дальний угол, я с содроганием опустила ноги на холодный пол, прислушиваясь к различным звукам. Дом поскрипывал от сильного ветра, а по окнам лупил дождь. Буря началась, как и предсказывали синоптики.
— Поиграй со мной. Мне очень одиноко.
Вдруг сорвавшись с места, я пробежала короткое расстояние, ударяя раскрытой ладонью по выключателю, и ничего. Свет под потолком не зажегся. Мои глаза чуть ли не вылезли из орбит, а сердце стучало так, что ударялось с силой о рёбра, причиняя боль. Как я в тот миг не упала в обморок от страха, даже и сама не знаю.
Луч от телефона заскользил по стене, выхватывая из мрака древний постер выступления Джуди Гарленд: «Воскресный вечер в лондонском Палладиуме», в шестьдесят третьем году. Плакат пожелтел от времени, а его края загнулись. Затем я осветила саму дверь, гадая, что за ней меня ждёт.
— Мне очень одиноко, — послышалось с другой стороны. — Я заблудилась, и теперь не могу отыскать дорогу к маме. Я слышу, она меня зовёт, но почему-то все время остаюсь здесь.
Будто находясь под гипнозом, я опустила ручку, распахивая со скрипом дверь, глядя на маленькую девочку лет восьми в белом платье. Она держала в руках разноцветный мяч, уставившись на меня большими зелёными глазами, а краешки губ были слегка приподняты в улыбке. Каштановые волосы завиты, падая на хрупкие плечи.
— Кто ты, дитя? — подалась я вперёд.
В голосе отчётливо проступала дрожь. И это совсем неудивительно в нынешних обстоятельствах.
— Меня зовут Эмили.
— Эмили?
— Как Эмили Бронте.
— Хм… Но что ты тут делаешь, моя хорошая?
Девочка действительно выглядела так, словно хорошенькая голландская куколка, которую хотелось взять в руки и потискать, с осторожностью, чтобы не разбить фарфоровое личико.
— Я заблудилась, и поэтому скучаю, — отозвалась та. — Так ты поиграешь со мной? Мне очень скучно одной. Здесь постоянно темно и холодно.
— Конечно, милая. Я обязательно поиграю с тобой.
Эмили радостно улыбнулась, а затем, бросив мяч, помчалась прочь по восточному крылу, двигаясь в сторону лестнице.
— Догоняй меня! — прокричала она звонким голоском. — Если сможешь!
Я последовала за ней, всё ещё держа в руке смартфон, но теперь он не был нужен. На стенах горели свечи, разгоняя мрак. Откуда они взялись, не спрашивайте меня. Просто не знаю. Ведь ещё вечером здесь было вполне современное освещение.
— Погоди, дитя!
Я с осторожностью спустилась по лестнице на первый этаж, оказываясь в обыденной обстановке. Возле очага сидел довольно суровый мужчина с седеющими усами, в старинной одежде. Он склонился над книгой, подслеповато моргая, дымя трубкой. В другом кресле удобно устроилась женщина с вязанием, лет тридцати пяти, с тёмными пышными волосами.
— Не балуйся, — ответила та, обращаясь к подбежавшей Эмили.
— По-видимому, это была её мать.
— Я нашла себе нового друга! — прокричала девочка.
Отец недовольно оторвался от чтения, уставившись на ребёнка. Его брови сошлись на переносице. Трубка, зажатая в зубах, пыхнула вонючим дымом, а глаза нехорошо блеснули на суровом лице.
«Не может быть! — промелькнуло у меня в мозгу. — Это ведь прошлое! Далёкое прошлое!»
Тыльной стороной ладони я утёрла со лба выступивший холодный пот.
«Я просто сплю».
Тем временем, мужчина сжал пальцы в кулак. Губы злобно искривились, а морщин стало существенно больше.
Заметив это, мать прижала девочку к груди, откладывая корзину с вязанием, будто хотела защитить собой от направленного хищного взгляда одного из родителей.
— Что она здесь делает, чёрт побери! — послышался недовольный голос мужчины. — Она ведь должна давно спать!
— Прости, — залепетала супруга. — Сама не понимаю. Ведь я уложила Эмили час назад, и поэтому…
В её глазах плескался испуг, а лицо и без того бледное, стало уж совсем белым. Грудная клетка часто вздымалась.
— Мама! Я нашла себе нового друга, с которым не будет мне скучно. Её зовут Кимберли, и она художница из Лондона!
Откуда девочка узнала, что я пишу картины, не знаю, но именно так она и произнесла.
— Посмотри на неё, мама!
И женщина посмотрела прямо на меня, как и мужчина, но, по-видимому, оба ничего не увидели, приняв это за детскую игру.
— Послушайте… — начала я, но так не получила ответа, тут же поняв всю тщетность этих попыток.
То ли мы находились в разных временах, то ли всё это происходило не по-настоящему, но меня обитатели дома не могли видеть, кроме самой девочки. Возможно взор Эмили мог проникать сквозь время, но тогда отчего я вижу всю эту старинную обстановку?
— Ты опять, чёрт возьми, фантазируешь! — заорал вдруг отец, роняя трубку на пол, отбрасывая в бешенстве книгу.
Эта вспышка ярости стала для меня неожиданностью, так что я вздрогнула всем телом.
— У неё просто буйная фантазия, — встала на защиту дочери мать.
— Нет! — взвизгнул мужчина. — Просто ты родила ублюдка! Ублюдка от своего кузена! У неё не всё в порядке с головой, как и у Альфреда!
Он стиснутыми кулаками надвинулся на девочку, а та испуганно попятилась, прячась за спину поднявшейся из кресла матери.
— Меня это просто достало. Её внешность напоминает этого негодяя! Она точная копия его!
— Не говори глупости! Эмили твоя дочка, и только твоя!
— Да ты погляди на неё! — ткнул он бесцеремонно пальцем в ребёнка. — Одна рожа! Такой же цвет глаз!
Я смотрела на разгорающийся скандал, и ничего не могла поделать. Мне оставалось быть лишь невольным зрителем. А тем временем действия продолжали разворачиваться, накаляясь.
— Ты нагуляла её, когда я находился в Ирландии! Клянусь святым Патриком, я застрелю этого ублюдка!
По-видимому, эти угрозы звучали нередко, но на этот раз случилось всё по-другому. Возможно так сошлись звёзды, или буря повлияла, но отец вдруг схватил Эмили за шиворот, дёргая резко на себя.
— Проклятый выродок!
Девочка испуганно закричала, как и её мать.
— Отпусти её! Немедленно!
Хлёсткий удар по лицу заставил женщину замолчать, подавившись дальнейшими словами. Она упала на пол, ударившись головой о край кресла, потеряв сознания. Этого только и надо было мужчине для дальнейших действий.
— А ну иди сюда, чёртово отродье!
Всё ещё держа крепко Эмили, он потащил её прочь, направляясь к выходу. Несчастный ребёнок всячески сопротивлялся, но ничего не мог поделать.
— Не тронь её, ублюдок! — закричала я, бросаясь на него с кулаками, но прошла сквозь тело, с изумлением оборачиваясь, часто моргая.
Мужчина вытянул девочку на улицу, под сильный ливень, продолжая тащить прочь от особняка, двигаясь в сторону леса, к тёмной нынче реке. Я следовала за ними, что-то вопя, но всё тщетно.
— Мне давно следовало это сделать, — бормотал он себе под нос. — А следующим будет твой папаша, проклятый ублюдок. Клянусь святым Патриком, я его прикончу.
Мне не хотелось смотреть на всё дальнейшее, так как я ничего не могла с этим поделать, чтобы предотвратить трагедию. От призрака мало пользы.
«Боже, — билось у меня в голове. — Боже. Боже. Боже».
Спустя недолгое время я глядела на возвращающегося назад мужчину, без девочки. Его одежда оказалась выпачкана в грязи. Но вскоре он возвратился вновь, держа в руках лопату и фонарь, который только чудом не гас на сильном ветру. Каменное лицо ничего не выражало.
— Быть не может, — шептала я, продолжая стоять на одном месте, всё ещё находясь в прострации, совершенно не замечая лютого холода и голодного ветра.
Душегуб появился минут через десять, вначале превратившись в тень, а после и вполне нормальный силуэт. Он резко замер прямо передо мной, уставившись, часто моргая, будто до конца не верил в увиденное.
— Чёрт побери! А ты ещё кто такая?
Я обернулась, думая, что тот обращается к кому-то у меня за спиной, но нет. Его слова относились именно ко мне. Каким-то чудом он смог увидеть меня, но слишком поздно… Ничего, к сожалению, нельзя поменять. Преступление совершилось.
— Ты… Ты убил её! Подонок!
— Ведьма! Откуда ты здесь взялась?
— Я всё видела! Видела, как ты…
Я выкрикнула эти слова ему прямо в лицо, а он в ответ, размахнувшись, ударил меня лопатой по голове, после чего мир окончательно пропал, оставив лишь непроглядный мрак.
* * *
В лицо бил утренний свет. Буря утихла, и появилось солнце на голубом небосводе. Я часто моргала, пытаясь прийти в себя от ночного кошмара. Он оказался такой реальный, невероятный, будто я каким-то образом очутилась в прошлом, где увидела преступление…
Сев на кровати, я тут же схватилась за раскалывающуюся голову, а на глаза навернулись слёзы.
— Что за…
Смахнув их, ещё больше вздрогнула, когда уставилась на свои босые ноги… Босые ноги, которые оказались облеплены грязью.
— Что… Что это такое?
Я, наверное, просидела таким образом около часа, приходя в себя, пытаясь осознать всё увиденное. Голова пульсировала, будто внутри неё взорвали ядерную бомбу.
Наконец, выскользнув из постели, я направилась прямиком в душ, после чего оделась, выходя на улицу, вдыхая полной грудью морозный воздух. Прошедшая буря поломала много веток, но особых разрушений не принесла.
То место я отыскала почти сразу, хотя, понятное дело, никаких следов за давностью лет на поверхности не осталось.
Когда я копнула землю, то обнаружила старые кости, которые принадлежали Эмили. Но теперь мне оставалось только одно — поехать в деревню, связаться с властями и найти священника, чтобы обеспечить покой Эмили. Она больше никогда не будет блуждать в своих жутких воспоминаниях. Я позабочусь об этом. Я просто должна…
* * *
Мы стояли с отцом Маккеем и шерифом Дугласом на сельском кладбище. Дул прохладный зимний ветер, принося мороз с севера. Останки Эмили теперь покоились в земле. Мне хотелось верить, что девочка наконец нашла упокоение и встретилась со своей матерью, к которой долгое время не могла отыскать дорогу.
Вообще странно находиться здесь, рядом с этим погребением, где лежит незнакомая мне девочка. Глядя на эту скромную могилку, я задумываюсь о жизни и смерти, о том, каким образом всё несправедливо может быть. Как судьба может выбрать свой путь, оставив нас с чувством потери и кучей не отвеченных вопросов.
Почему жизнь так непредсказуема? Почему одни получают все блага и счастье, а другие страдают, теряют близких и борются с несправедливостью? Эти вопросы охватывают меня, когда я стою здесь, перед могилой, и смотрю вдаль, словно ища ответы у самой бесконечности.
Но, вглядываясь в эту тишину и покой, я понимаю, что справедливость — понятие относительное. Жизнь непредсказуема, и мы не можем контролировать все ее аспекты. Мы лишь плывем на волнах судьбы, иногда бьющих нас о берега страданий и потерь.
Однако, возможно, именно в этой несправедливости кроется сила. В каждом испытании, каждой потери, мы растем и находим в себе мощь и мудрость. Может быть, это и есть смысл этой жизни — преодолевать трудности, искать справедливость даже в самых темных уголках мира. А итогом всему то, что нас ждёт по другую сторону…
1 195
