Мы с ребятами частенько выходили в лес летом. Что-то вроде спортивного ориентирования. По заброшенным деревням в районе. Не то, чтобы добро какое искали, а так, ради интереса уходили на несколько дней в дикую природу. Ночевали в брошенных домах, но не об этом сегодня расскажу. О другом.
Так вот, в очередную прогулку мы из одной деревни до другой что-то долго шли, дорога лесом. С утра шагали, а лес не кончался, хотя по карте должна бы уже быть деревенька. Народ мой застонал, мол, пора бы и привал, и костерок соорудить. Но я чувствовал, что надо поскорее из этих мест убираться, вот, что это такое было за чувство и откуда, не скажу, сам не знаю. Все вроде бы и хорошо кругом: и погода ясная, и тропина под ногами хоженая, а что-то вот не то, хоть ты как.
— Пошли, ребятки, подальше отсюда, — сказал я. — Отойдём, лес кончится, хотя в поле сядем пообедаем.
Однако лес не собирался так быстро кончаться. Было уже за полдень, солнце клонилось к закату, мы изрядно. Было жарко и хотелось пить. Вода в флягах нагрелась и была даже больше противной, чем утоляла жажду. Жара не спадала, хотя день и клонился к вечеру. Слева от дороги замелькало озерцо. Мы приободрились, решив свернуть с тропы и расположиться у воды. Однако, Маня, понимая общее настроение уговаривала всех не отходить от дороги, тем более сейчас, вечером, на закате. Как она потом призналась, у нее тоже живот крутило какой-то тревогой. Чувствовала что-то нехорошее.
— Да что такого-то? — недоумевал Веня.– Пойдём туда, наберём чистой воды, искупаемся…
— Потерпи ты, дойдём до деревни, там и отдохнём, недолго осталось, — уговаривала его Маня.
Однако, сдерживать товарищей долго она не могла, все вскоре сошли с тропы, направляясь к лесному озеру.
— И чего ты боялась, — хохотал Веня, шагая по мхам между деревьев. — Вон, смотри, бабы ягоды берут.
И правда, там, куда указывал пальцем наш друг, несколько женщин в белом медленно переходили с места на место. Маня поежилась, я тоже как-то забеспокоился, не понятно, почему, но по спине пробежал холодок.
— Может, ну его. Пошли отсюда? — Эх, ты! Мы сейчас у местной узнаем, где тут ближайшее жилье, — Веня показал вперед. Мы уже совсем подошли к воде, на мостках сидела старуха, полоща в озере чью-то вышитую рубаху.
— Погоди, Веня, — Оля схватила его за руку. — А разве не странно, что бабы ягоды собирают на закате? Все с утра ходят, ты не знал разве? А к вечеру нормальный человек с тропы не свернёт, даже если по полю ближе и срезать можно?.. — Какие вы, девки, глупые! — засмеялся Вениамин. — Эй, тётенька, а мою рубаху постираешь? Старуха обернулась на Вениамина. И только тут все заметили, что та сорочка, которую она стирала была не расшита узорами, а испачкана кровью, и чем больше старуха мяла и полоскала её, тем чернее становились пятна. — А что ж, постираю, — ощерилась бабка. Улыбка с лица Вени исчезла. Лес наполнился жутким воем. На нас со всех сторон двинулись молодые и старые женщины, полные и худые, высокие и низкие, но с одинаково растрепанными и всклокоченными длинными волосами, закутанные в белые окровавленные саваны, те самые, которых мы приняли за деревенских баб, собирающих чернику. — Где твоя рубашка? — взволнованно спросила Оля нашего товарища. Вениамин оглядел себя и только сейчас заметил, что стоит с голым торсом. Старуха у озера ехидно улыбалась, суча руками в воде. Через мгновение она что-то извлекла оттуда. — Вот она! Вот моя рубашка! — Веня показывал в сторону старухи. Солнце упало за горизонт, и в лесу стало темно.
Мы рванули, что было сил к дороге, как только вместе удержались, а не каждый в свою сторону убежал, непонятно. Ну, не первый год вместе шаримся по полям и весям, видать, многолетняя практика дала себя знать. В общем, остановились только, когда поняли, что на тропе стоим. Стоим, смотрим друг на друга, отдышаться пытаемся. Каждый компанию нашу оглядывает, не знаю, как другие, я машинально нас ещё и пересчитывал. Было нас четверо. Я, Веня, Оля и Маня. Как не считаю, нас все время пятеро выходит. Начинаю, по именам считать: — Я – раз, Маня – два, Оля – три, Веня – четыре, Маня – пять. Стоп! Как так? Две Мани? Я – раз, Маня – два, Оля – три, Веня – четыре… И тут я увидел старческую рожу от реки, с нами стояла та самая бабка, именно поэтому нас было пятеро! Я потряс головой, чтобы скинуть наваждение, все-таки стемнело, в темноте кажется всякое, считаю заново: — Я – раз, Маня – два, Оля – три, Веня – четыре, Веня – пять… И тут Веня тихим шепотом произнес: — Ребята, мы тут не одни…. Ночную тишину разорвал вопль ужаса. Маня пятилась от Вениамина. — Не смотрите на старуху! Молчите! – прошептала Оля. Мы все пригляделись: вместо ещё одного Вени увидели ту самую старуху в белом, которая скалилась во тьме беззубым ртом. Сами не знаем, почему, но по команде Оли все старались отвернуться от призрака. Какое-то время старая растрёпанная женщина ходила вокруг нас, приседала, пыталась заглянуть нам в глаза, пела странную старинную колыбельную, как будто хотела убаюкать нас до смерти. Мы выдержали. Никто не взглянул в чёрные бездонные глазницы. Потом привидение растаяло. Мы медленно, как воры, двинулись по дороге вперёд, стараясь не шуметь, почти на цыпочках, дрожа от холода и страха. Пришли в себя уже в деревне. Остановились у бабули, у местной жительницы. За чаем, за разговорами выложили ей ночное приключение. Вот, что она сказала: — Это ж вы какие глупые. Если вы к каждому будете лезть здороваться, то вы долго не протянете. А эта баба, да она просто следит за живыми, а кто помрёт скоро — по тому плачет, вой подымает, да саван чистит. Малец ваш ей рубаху дал. Постирать дал. А всё, что ей отдашь — всё саван будет. А ещё хуже, если у неё настроение хорошее было бы, так она потом за таким красавцем могла увязаться, вещи ему дарить, с какими мертвяков хоронят. Эх, вы…
е.гликен отрывок из романа «Морок», частично переделан .
255
класс в лс ссылочку на роман скинь пж…