— Что было передано на поверхность? – и тяжелая зуботычина снова повалила Дмитрия на пол малогабаритной камеры.
— Ничего, нами не было ничего передано.
— У тебя нашли образцы, раскладки – вы же там что-то начали исследовать? И что, ни слова на поверхность? – избивавший его солдафон был крупен, тяжел, бородат и лыс. На его распаренном лице щерилась злая ухмылка, — Вы, яйцеголовые ученые находите жутко опасные споры, прорыв научный, и молчите?
— Да, в тряпочку, — Дмитрий сплюнул кровь на металлический пол, голову кружило, тошнило, — Указание начальника станции, Андрея Викторовича, не сообщать. Он боялся, что, если мы нарвались на какие-то секретные государственные дела, наш проект прикроют. Поэтому…
— Я тебя еще раз спрашиваю, что передали на поверхность! – солдафон навис над ним, заслонив свет лампочки под потолком, Дмитрий сжался, предчувствуя хороший такой удар по ребрам здоровенным ботинком, но…
— Джейк, я думаю наш гость говорит правду, в его словах есть логика. Дмитрий, я правильно выговариваю ваше имя?
Здоровяк Джейк отступил в сторону, открывая обзор на ранее не видимого для Дмитрия куратора допроса. Это был стройный, чуть пожилой господин в удобной, повседневной одежде: футболка, джинсы, стоптанные кроссовки. Больше всего он напоминал этакого туриста на отдыхе где-нибудь на курорте, вот только взгляд у него был острый, цепкий, похожий на взгляд Андрея Викторовича.
— Да, правильно.
— Дмитрий, я так понимаю, что вы не намерены препятствовать дальнейшему излиянию информации? Иначе у нас под рукой всегда есть Джейк.
— Да, не намерен.
— Итак, Дмитрий. Есть ли вероятность того, что все же что-то могло попасть на поверхность? Какими либо путями? Не как информация, а как кто-нибудь еще спасшийся, или же… — он пощелкал пальцами, — давайте, накидывайте варианты, как еще что-то могло всплыть на поверхность, — улыбнулся, — двоякое звучание получилось. Удачный каламбур.
— Нет, я не знаю как еще что-то могло попасть на поверхность, — он припомнил Рея, за стеклом двери лаборатории, но конечно же про него он ничего не сказал, — камера. На камере видно, как произошло заражение Джессики, репортера, мы не знали о том, что она инфицирована. После карантина наш старший устроил банкет, я сбежал первый из каюткомпании, остальные не успели защититься. Инфицированы были все и…
— А как же персонал, который отсутствовал на банкете? – он присел рядом с Дмитрием на корточки, протянул ему руку, — Вставайте, не удобно так общаться сверху вниз. Дмитрий поднялся, уселся на полку койки, торчащую из стены.
— Вентиляция… у нас общая система вентиляции на станции… — начал Дмитрий.
— Хорошо, я проверю ваши слова, — он посмотрел в непонимающие глаза Дмитрия, — Да-да, не удивляйтесь, у меня есть доступ до информации о вашей станции. Продолжайте, что было после заражения.
— После. Я сразу надел маску, люди распределились в своих отсеках. Болезнь развивалась очень быстро, Андрей Викторович, это наш начальник, он попросил проследить за развитием всего этого. И… Все есть на моей камере. Посмотрите записи.
— Да, есть. Я видел. И запись этой вашей глупышки Джессики тоже посмотрел. До чего миловидная и до чего глупая особа была. Эх, жаль, что такая красота пропала втуне. То есть вы, Дмитрий, предполагаете, что наша маленькая тайна никому не известна?
— Да, — он твердо кивнул, за что тут же поплатился острой головной болью.
— Джейки, закрой, пожалуйста, камеру. И принеси Дмитрию чего-нибудь перекусить. Он все же наш гость, — уже выходя из камеры, добавил, — Вы, Дмитрий, отдыхайте. О дальнейшем не беспокойтесь. Все будет хорошо, — и улыбнулся.
Пока возносился через глубины, Дмитрий прошел и через страх, и через ужас, и клял себя за то, что спасся, и молился небесам, благодаря за, то что вырвался оттуда, от тварей. Долгий взлет, почти полтора часа до поверхности. А потом капсула выскочила мячиком на поверхность, бухнулась обратно на волны, разбросав в стороны брызги, закачалась медленно, плавно. В обзорный иллюминатор слепяще-ярко бил солнечный свет.
Дмитрий закрыл глаза, наслаждаясь солнечным теплом на лице. Что делать, он особо не представлял. Вскоре, как он надеялся, его капсулу приметят с их корабля, что курсировал над станцией «Бездна Челленджера», подплывут. Снаружи капсулу они не откроют, замки внутри, разве что болгарками вскрывать, за это время он напишет им все, изложит, что тут и как, почему его просто так, без защитных средств нельзя на волю. Опасен, опасность, страшная биологическая опасность. А сейчас – только валятся, расслабиться – отдыхать. Оказывается он так устал там, внизу, так его вымотало это постоянное чувство жути, ощущение всеобъемлющей смерти вокруг.
Сам того не заметив, Дмитрий задремал, и проснулся тогда, когда почувствовал-услышал легкие скрябающие звуки об обшивку капсулы. Открыл глаза, сел, думая увидеть катер рядом, а чуть поодаль – высокий черный борт корабля, на котором свои, знакомые, люди. Но… Нет. Рядом с ним на волнах болталась резиновая лодка, в которой сидела пара людей в масках, в одежде, околовоенного стиля, но без знаков отличия. Судя по звукам третий, которого не было видно, прихватывал его капсулу на трос. И судна – судна вблизи никакого видно не было. Когда мотнуло капсулу на волнах, он все же увидел в отдалении торчащую над гладью воды надстройку подводной лодки.
— Да что же… — он ничего не понимал, поэтому приник маской, лицом к окошку иллюминатора и истово всматривался и в неизвестных, и пытался разглядеть подводную лодку. Вот и третий появился в зоне видимости, тоже ничем не приметный, тоже в маске. Из всего происходящего можно было понять только одно: эта троица, да и те, в подводной лодке, были «в теме» — знали чего бояться, а это, в свою очередь, давало очень толстый намек, на то, что они прекрасно знали о той, давно брошенной подводной лодке там, на дне.
Только как они его так быстро нашли. Забасил, затрещал мотор их лодки, звук доносился слабо, глухо в капсулу, и они понеслись по волнам в сторону подлодки. Капсула подпрыгивала, взбрыкивала на волнах, но Дмитрий не спешил усесться обратно в кресло, пристегнуться. Нет, он вглядывался в верхнюю палубу подлодки, в надстройку, пытаясь увидеть хоть что-то, что подскажет – кто они, что они…
Лодка встала у борта. Троица шустро перебралась на верхнюю палубу, капсулу подтянули к борту.
— Нет, ребят, так просто вы меня не достанете, — злорадно проговорил Дмитрий. Да, он, конечно, попался, он в их власти, но все же он испытывал какое-то легкое чувство злорадства, от того, что им придется помучаться еще с ним, повозиться, вскрывая капсулу, но…
Из распахнутого люка верхней палубы явился еще один неизвестный, подошел к борту, жестами, будто крутя штурвал, показал Дмитрию, открывай мол. Тот помотал головой. Тогда этот неизвестный пожал плечами, достал из нагрудного кармана что-то похожее на смартфон, что-то нажал, и тут же в капсуле все зашумело, зашипело, его, Дмитрия, обдало жаром пара, в воздухе повисла светло-желтая взвесь какого-то газа, и, не будь он в маске, может это бы плохо для него закончилось. В следующее мгновение щелкнули запоры задрайки, и с, легким шипением, люк капсулы распахнулся.
Всё… Достали.
— Дмитрий, — окошко в двери камеры раскрылось, там, за дверью, стоял все тот же пожилой господин, — Не хотите ли прогуляться с нами?
— Куда?
— Вам будет весьма интересно взглянуть. Пойдемте-пойдемте, заодно станете получше понимать, что тут у нас вообще происходит.
— Ладно… — он поднялся со шконки, потянулся, — пойдемте прогуляемся.
Всё было так похоже на то, что он видел там, внизу, на дне. Больше всего походило на то, что обе эти лодки выполнялись по одному проекту. Только эта подлодка была жива. По ней ходили люди, кто в белых халатах, кто в костюмах биологической защиты, правда без масок, но это там, в отсеках наденут. А главное – не было той пыли напополам со спорами, что так густо устилала пол на той подлодке в глубине, в бездне.
— Сюда, Дмитрий, — сказал он и Дмитрий послушно прошел в дверь, следом за ним вошел Джейк – конвоир, ну и последним уже пожилой.
— Как вы понимаете – это у нас центр управления, капитанская рубка. Здесь у нас основной офицерский состав, — кивнул в сторону занятых своими делами людей, — Мы сейчас на перископной глубине, так что вы все можете увидеть в лучших подробностях. Сюда пожалуйста. Вот, знакомы с этой машинерией? Ну да кого я спрашиваю? Конечно знакомы!
Дмитрий, вдруг почувствовал какую-то дрожь, почему-то ему страшно стало. Но все же он подошел к перископу, ручки его откинул, приник глазами к окулярам – океан, ровная гладь, чистые небеса, ни облачка.
— Левее, Дмитрий, левее доворачивайте, вот, вот так! Видите?
Дмитрий смотрел на свое, на уже почти родное, научно исследовательское судно, что называлось так же, как и станция «Бездна Челленджера». Он бы узнал эти обрисы из тысячи, да и видно даже название на борту.
— Вижу, — он сглотнул, — зачем мне это?
— А вы дальше смотрите. Итан, давайте, публика жаждет.
Послышался тихий шипяще-пузырящийся звук, его ни с чем нельзя было спутать, хоть Дмитрий раньше и ни разу такого звука не слышал – торпеды!
— Зачем! Зачем вы! – он оторвался от окуляров, но Джейк ухватил здоровенной, сильной рукой Дмитрий за затылок и нещадно впечатал его лицо в окуляры перископа.
— Так надо, Дмитрий. Так надо. Вы думаете, что… — в этот момент там, на научно-исследовательском судне, грянул алыми с черными лоскутами дыма, взрыв, и тут же – следующий, еще через мгновение лодку чуть повело – взрывная волна дошла, — Вот, попадание. Итан, можете ставить зарубку на пульте. С почином вас. Дмитрий, разве вы могли предположить, что ваше судно будет вот так прямо спокойно барражировать над станцией из года в год, не получая ни единой весточки? Нет конечно! Через день другой они бы отправились к вам. А тогда… тогда уже информацию будет не поймать.
— Зачем вы мне это показали, — дернул плечом, — Да отпусти ты! Не буду я трепыхаться! Зачем вы мне это показали?
— Чтобы вы понимали всю серьезность сложившейся ситуации. Понимаете, нам необходимо знать все, о том, что там, — ткнул пальцем вниз, — произошло. И все возможные пути утечки информации. Понимаете? Все. Капсулы эвакуационные, послания ваши эти с радиомаячками, кстати, хорошая идея, как и у нас в капсулах — нам нужно знать всё.
— Я вам уже всё рассказал, — он свесил голову, утер нос, одну бровь саднило, это, похоже, когда его к окуляром с размаху приложили – рассек.
— Всё? Жаль, Джейк, профилактику, — и тут же Дмитрия согнуло вдвое, он хватал ртом воздух, не в силах вдохнуть. Это Джейк приложил своим увесистым кулаком в живот.
— Дмитрий. Зачем вы так. На ваших записях прекрасно виден некий Рей. Неприятный типчик, как по моему скромному мнению, заносчивый. И он был в очень даже хорошем здравии, когда вы виделись с ним в последний раз. Итак. Что вы нам можете про него рассказать?
— Ничего. Он правда… не очень… не очень приятный человек, — закашливаясь, перхая, сипло ответил Дмитрий, — Я его предупредил, но вы сами видели – он упертый донельзя. Я думаю, что он там.
— Вы думаете, или же пытаетесь отвести от него угрозу? Более конкретной и правдивой информации у вас нет? Джейк же может и палец сломать, да и вообще, он у нас такой сообразительный затейник! Вам лучше даже этого не знать. Итак, Дмитрий. Я жду.
— В последний раз, — Дмитрий сглотнул. В голове его стремительно проносились мысли, логические цепочки, но… Судно уничтожено. Прямо сейчас погружается, идет на дно. Так что уже всё не имеет никакого значения. Разве что отвести подозрения от самой станции, дабы эти ребятки не спустились туда, и там бы не устроили такого же фейерверка на глубине. Вдруг он еще жив, вдруг он… — В последний раз я видел его тогда же, когда и вы. На том обходе. Потом… Потом я сбежал со станции, запрыгнул в экзоскаф и всплыл на вашей капсуле. Но могу сказать, что Рей – тот еще трусливый подонок. Но он еще подонок и самовлюбленный, честолюбивый. Думаю, что он до последнего был на станции, а как стал гаснуть свет в коридорах, понял, что всё – ситуация полетела в тартарары. Скорее всего он эвакуировался. И… Что теперь говорить.
— Като, подскажи, были ли радиопередачи с судна за сутки?
— Нет, сер! – отчеканил крупный негр в армейских штанах, в футболке.
— Очень хорошо. Спасибо. Да, Дмитрий, видите, ситуация очень серьезная. До вашей станции мы доберемся чуть позднее, глубоко, знаете ли. Подготовка занимает время. Если бы вы мне еще подсказали, где найти нашу подлодку, было бы просто великолепно.
— Тоже… Тоже взорвете?
— Конечно. Да, рискованно, высвободим наши интересные наработки, и кто знает, как оно поведет себя в открытой среде. Но… Думаю, что всплыть это – не сможет, не осилит. Как то вплетется в упорядоченную цепочку ареала обитания, да там и останется. Я хочу в это верить.
— Кто вы?
— Я? Можете ко мне обращаться администратор. Не капитан, а управляющий всего этого, — развел руки в стороны, — царства. Представитель заказчика.
— Кто заказчик?
— А этого вам, да и всем остальным, знать не положено, Дмитрий. Мы просто наемные работники. Вот и всё.
— И для чего вас наняли?
— Дмитрий, как по мне – вы зарываетесь. Чуть меньше гонора, чуть больше должного понимания серьезности сложившегося положения. Может быть проживете чуть-чуть подольше.
— И на том спасибо.
— Всегда пожалуйста, Дмитрий, всегда пожалуйста. А теперь отдыхайте, набирайтесь сил. Джейк, проводи нашего гостя.
Загромыхал замок в двери, скрипнули петли, дверь распахнулась:
— На выход, — рявкнул Джейк, чей силуэт обрисовался в дверном проеме.
— Куда мы?
— Не твоего ума дела. На выход!
Дмитрий слез с койки, уселся, обул ботинки, зашнуровался, встал. Эх, ему бы кастет, вот бы он с этим Джейком поговорил бы по мужски… Нет, кастета на Джейка мало, тут нужна бейсбольная бита, или, того лучше – пистолет. Такой шкаф хрен опрокинешь.
Снова коридоры, снова капитанская рубка, администратор, упершись руками об стол, смотрит в монитор, за столом сидит какой-то из офицеров.
— О, Дмитрий, — администратор оглянулся, — очень рад вас видеть. Подойдите. Подойдите, давайте вместе посмотрим. Тут очень интересно. Смотрите, узнаете?
— Да, наша станция, — он был спокоен, потому как веры в то, что там остался кто-то живой, особо уже и не было, — красивая, да?
— Да, — администратор кивнул. Станция и правда была красивая отсюда: подсвеченная вокруг прожекторами габаритными, дно вокруг ровное, нереальное. Как будто станция на обратной стороне Луны, или еще где на другой планете, в космическом пространстве, — А теперь, Дмитрий, в каком направлении нам двигаться, чтобы обнаружить наше судно. Нашу подводную лодку.
— На север. Тут недалеко, — небольшой толчок, ощущение движения, изображение на экране стало смещаться, Дмитрий смотрел на экран. Вон и флажки, за которые он заходил, чуть поблескивают в свете прожекторов подводной лодки, дальше, — Сейчас будет обрывчик, да-да, вот, за лебедкой, ниже идем.
Подводная лодка пошла ниже, и вот, вот она – вторая подводная лодка. Здоровая, матово отсвечивающая, облепленная слизью.
— Спасибо, Дмитрий. Джейк, отведи нашего гостя в зверинец.
— Зверинец? – Джейк удивился.
— Да, необходимость в нем отпала, — Дмитрий даже дышать перестал после этих слов, пробежал холодок вдоль позвоночника.
— Что это такое — зверинец? – выпалил срывающимся голосом он.
— Пошли, — Джейк ухватил его за шкирку, как щенка, потащил прочь.
— Что такое зверинец! – заорал Дмитрий, но на него уже никто не обращал внимания. Снова послышался шуршащий, пузырящийся звук, снова торпеды, но уже по подлодке, а не по научно исследовательскому судну. Но этого Дмитрий уже не слышал, да и не почувствовал малой встряски от взрыва, потому как он дергался, рвался из сильных рук Джейка, а тот тащил и тащил его вперед по коридорам подводной лодки.
Зверинец оказался больше всего похож на клинику. Все те же койки большой общей палаты, капельницы, приборы, люди на койках, единственной разницей было то, что каждая из коек была окружена стенками из какого-то прочного, прозрачного материала, типа плексиглаза, да еще в каждом таком аквариуме было по унитазу. Люди в этих своих прозрачных отсеках кто лежал, кто бродил в отведенных ему шести квадратных метрах, кто-то стучал бессильно по стеклу ладонями, кричал, наружу доносились приглушенные, едва слышимые звуки голоса, слабые отзвуки хлопков ладоней об стены. Деловито ходил медперсонал у стен, смотрели на пациентов, хотя нет – не медперсонал, ученые, и это были отнюдь не пациенты –лабораторные крысы.
— Новенького куда, — зло бросил Джейк одному из стоявших у стены белохалатников. Тот сощурился, посмотрел через толстые линзы очков на Дмитрия, спросил.
— Кто это?
— Не твое дело.
— Кто вы?
— Я… аквалангист с базы Бездна Челленджера, Дмитрий, Дима. И…
— Хорошо, тогда в седьмой блок, — сказал белохалатник, и отвернулся, потеряв всякий интерес к новому подопытному.
Джейк потащил его вперед, дальше, мимо прозрачных стен, а там, за стенами этими, чем дальше, тем больше он видел «результаты исследований» этой жуткой лаборатории. Вон скелетоподобное тело, будто обросшее черными, длинными волосами – паклями висела на нем плесень, и пол его палаты уже устилала тонкая землистая пыль – споры. А вон там, за стеклом, нечто уже совсем не похожее на человека, тело в наростах, все та же плесень черная, но рост – не человечески высок, вытянут, хоть и сгорблен, голова висит безвольно, движения медленные, скорее растительные, чем человеческие. Когда они проходили рядом, существо быстро всем корпусом повернулось к ним, плесень на нем подалась вперед, будто змеи потянулись, а голова все так же безвольно болталась, не принимая участия в действе. Она будто уже и не нужна была существу – отмирала.
Где-то кому-то, что-то вкалывали, где-то кого-то держали, кто-то ломился в стекла, бросался на них, кто-то, тупо сидел, свесив голову, смотря в никуда.
— Кто они? Кто эти люди? – Дмитрий уже не трепыхался, просто шел впереди Джейка.
— Мусор. Как и ты, — Джейк хохотнул.
— А седьмой блок это?
— Вакцина. Туда самых здоровых тащат. Как по мне, ты дохляк, зря Глисс тебя туда отправил. Нам сюда, — крепко хватанул за рукав, рванул к ближайшему пустому отсеку, распахнул дверь, закинул Дмитрия туда, закрывая дверь, сказал, — Прости если что. Работа. И это… — удивительно было видеть на лице этого страшного здоровяка виноватую улыбку, — Удачи тебе.
Такая же прозрачная, плексиглазовая дверь с армированным кантом, захлопнулась и все звуки пропали, наступила тишина. Андрей глянул по сторонам. С одной стороны от него разместился тучный негр с разукрашенной побоями рожей, который беспрестанно ходил туда-сюда по своему аквариуму, с другой же, на койке, неподвижно сидел сгорбившийся сухощавый паренек. Бледный, белый. Может альбинос. А может – это последствия каких-то экспериментов над ним.
Дмитрий тоже уселся на койку, а после и вовсе лег, расположился поудобнее, закрыл глаза, задремал. Проснулся он от того, что распахнулась дверь в его аквариум, вошли трое. Двое белохалатников, один – чуть уменьшенная пародия на Джейка. Чуть меньше ростом, лицо чуть менее звериное, вместо бороды – небритость. Но, надо полагать, функционал у него был тот же.
— Мы сейчас возьмем анализы, вы не будете сопротивляться? – спросил один из белохалатников.
— Не думаю, — усмехнулся Дмитрий, смерив взглядом пародию на Джейка, — ваша горилла ведь для этого?
— А, вы про Вилли? Да, для этого.
— Ладно. Делайте что надо.
— Хорошо, руку, пожалуйста.
Дмитрий протянул руку, белохалатник умело накинул на плечо жгут, затянул, вогнал иглу в вену, Дмитрий смотрел, как шприц заполняется его кровью.
— Все, спасибо большое, ваточку подержите подольше. И вот, — извлек из кармана пластиковые баночки, — Это для кала, это для мочи. Будьте любезны, в первый же подход по делам нам предоставить результаты.
— Буду, конечно буду любезен.
— Спасибо. А теперь, отдыхайте.
Они вышли, захлопнулась за ними дверь, и снова тишина. Но они не ушли. Отправились в аквариум к тучному негру. Дмитрий с интересом наблюдал, что будет происходить. Белохалатник приложил карточку к двери, та только начала открываться, и негр рванул вперед. Он был действительно здоровый, действительно мощный, и та скорость с какой он бросился вперед совсем не сочеталась с его внешностью. Вилли среагировал мгновенно: оттолкнул белохалатника, навалился плечом вперед, и увесистым кулаком впечатал тяжелый удар негру в живот, повалил его, навалился локтем на сизую от кровоподтека щеку, закричал что-то – не разобрать слов, очень уж все приглушенно.
Бросились вперед белохалатники. Один придавливал руку, второй что-то вкалывал, а после Вилли наотмашь хорошенько приложил негру по роже и вся троица выскочила из аквариума. Захлопнулась дверь, а негр валялся на полу, прикрывал глаза рукой и вздрагивал от рыданий.
Дмитрий встал, подошел к прозрачной стене постучал. Никакой реакции. Он несколько раз бахнул кулаком об стенку и только тогда негр глянул в его сторону. Дмитрий подышал на прозрачную стенку и написал: «Что случилось».
Негр, отирая кровь с расквашенной губы, поднялся, подошел, и кровь вывел: «Меня заразили».
Дмитрий снова надышал на стекло, написал: «Это блок вакцин. Еще не все потеряно»
Негр стер рукавом своей пижамы первую надпись, снова кровью: «Все подыхают».
Дмитрий: «но есть надежда».
Негр: «Лучше сдохнуть»
Дмитрий: «Удачи»
Негр: «Спасибо»
Они разошлись по своим койкам, Дмитрий уселся, негр улегся. Дмитрий думал, что процесс пойдет так же, как и у них на станции. Через сутки – вялость, спутанность мыслей, кашель. Через двое – вегетативное состояние, через трое – стадия активного заражения. Но нет, уже через полчаса он увидел, что негр начал закашливаться, увидел те самые споры, срывающиеся с его губ. Нда, значит у них, тут, грибок уже куда как более шустрый, чем там, на дне.
Негр уселся, помахал Дмитрию рукой, шатаясь побрел к стене. Кровь, конечно же, у него уже не шла. Поэтому он подышал на стену, так же как это раньше делал сам Дмитрий, кое-как вывел на запотевшем стекле:
«Я Амади. Молись за меня»
«Я Дима, помолюсь»
«Спасибо»
«Верь и надейся» — вывел Дмитрий на стекле.
Амади хотел еще что-то написать, снова подышал на стекло, но вместо этого просто приложил свою здоровую пятерню на запотевшее стекло, развернулся, и, пошатываясь, пошел к койке. Не дошел, рухнул по пути, свернулся калачиком, и больше не двигался. Медленно сходила на нет белесая запотевшая часть с отпечатком руки, и вот уже всё – нет ничего, только маленькие, едва заметные крупицы спор темнеют.
— Держись, Амади, — сказал вслух на русском Дмитрий, спиной отошел от стекла, уселся на койку и, не отрываясь, продолжал смотреть на своего сокамерника. Тот лежал недвижно, и, вроде бы, даже не дышал. Во всяком случае не заметно было движения его боков, спины. И вдруг он выпрямился, как-то резко, рывком, выгнулся, и не человеческими движениями стал подниматься. Ломанными какими-то, скомканными, рывками.
Дмитрий наблюдал. Амади поднялся на четвереньки, вскинул голову. На смуглой его коже темнели черные нарывы, глаза стали прозрачными, белыми, пропала радужка, остались только черные точки зрачков. Они уставились на Дмитрия, а после он, все так же, на четвереньках, рывками, двинулся к стеклу, Жуткое, нечеловеческое, страшное зрелище. Это был уже не Амади, это уже было нечто иное, управляемое чуждым, странным грибком, угнездившимся в его теле.
Амади бухнулся головой об стекло, не понял что происходит, еще удар, глухой, едва слышимый. А после один из нарывов на его лице выплеснул струю жидкости, что медленно, словно кисель какой, потянулась вниз по стеклу. В ней, в этой слизи желтовато-зеленоватой, много и часто виднелись крупицы – споры. Так, и методика заражения тоже чуть изменилась. Чтобы налипала, иссыхала и после снова попадала в дыхательные пути. На случай долговременного перемещения объекта заражения. Увеличение ареала.
Заметил краем глаза движения, повернулся. К аквариуму Амади подходила троица в прочных, противочумных костюмах. Судя по габариту одного из подходящих, это был Вилли: широкие плечи, тяжелая поступь, движения человека, привыкшего к стычкам – тяжеловесные, но чуть кошачьи, плавные. Следом за троицей еще четверо с какими-то баллонами на тележках. Карточка, распахивается дверь, троица заходит, а эти, что следом, тут же дают из баллонов струи белесого газа, тот оседает будто хлопьями.
Те, трое, что зашли, идут к Амади, Вилли переворачивает его, придавливает, фиксирует, и снова укол, этот уже в грудную клетку, будто прямо в сердце, судя по длине иглы. Выходят, закрывается за ними дверь, и уже их хорошенько обдают из баллонов. Уходят. Всё, снова никого, только Амади распластанный на полу, раскинувший в стороны руки, лежит недвижно.
Дмитрий поднялся, подошел к стеклу. Наблюдал. Амади не двигался. Дмитрий кулаком постучал в стекло. Нет реакции. Несколько раз бахнул ботинком об стену. И тут Амади дернулся, повернул голову в сторону. Уставился на Дмитрия, нет, не на него даже, а сквозь. Глаза его будто и не видели ничего. Но глаза уже походили на человеческие, стала проявляться радужка.
Он, двигаясь как марионетка, как безвольная кукла на ниточках, уселся. И будто невидимый кукловод бросил его, обвис, уселся, как брошенная в угол игрушка. Ноги расставлены в стороны, сам вперед завалился, голова свесилась, руки безвольно брошены. Не двигается больше. Только бледнеет, бледнеет. Жутко это было видеть, как бледнеет негр, человек с темной кожей. Он будто выцветал, становился пепельно-серым, а после начал осыпаться. Именно осыпаться, пылью, песчинками. Как в кино. Медленно, очень медленно, на коже его прорисовывались едва заметные трещинки, расширялись, и сыпалась плоть на пол сероватым песком. Обнажилась кость черепа на лбу, и эта прореха в коже становилась все больше, все шире.
Дмитрий отошел от стекла, уселся на койку, смотря невидящим взглядом в стену, улегся, уставился сквозь потолок, в никуда. Сил закрыть глаза не было. Вот так и он в скорости осыплется, пропадет, развеется прахом. Хороша вакцина. Очень хороша. Надежна.
Все же закрыл глаза. Уснул.
109
