Говорят, что зима — волшебная пора. Но чудеса могут происходить всегда, в любое время года. Эта история приключилась в моём детстве, во время не менее прекрасного сезона, такого, как лето. Было ли чудо или нет тогда? Хочется верить, что да.
Был я на тот момент мелким пацаном лет семи, не больше. Имелась у нас дача, до которой от дома нужно было ехать за город, довольно-таки далеко. Помню, как сейчас, яркое солнечное утро, мы с мамой взяли пару корзинок и поехали собирать ягоду. Отец в этот день находился на работе, и поэтому нам пришлось добираться туда на автобусе.
Помнится мне, я и тогда ненавидел слово «дача». Терпеть не мог, когда все друзья резвились на улице, а мне приходилось торчать на участке все лето. Любил я в этих мытарствах одно — кататься на машине или на автобусе. Это скрашивало мои дачные будни. Я, как и все пацаны, наверное, получал от этого невероятное удовольствие. Но и первую игровую приставку «Sega» я, кстати, заработал на даче, беспрекословно делая то, что мне скажут родители. В основном, я собирал яблоки и ягоды. Так что и мечты о приставке давали мне невероятный стимул ездить туда беспрекословно.
Должен сказать, что наш участок находился практически на отшибе дачного массива и сразу за ним было поле. Ещё было у меня одно увлечение — бегать по этому полю и ловить бабочек и стрекоз сделанным мною сачком, который состоял из палочки и марли на конце. Эх детство… вернуться бы туда на миг, я бы и от дачи не отказался. Хочется вдохнуть воздух того беззаботного детства. Тогда он имел какой-то особенный, волшебный запах, особенно летом.
В очередной такой день, приехав на дачу вдвоем с мамой, идем мы и смотрим, сколько в округе много заросших «заброшек». Единственное, что на соседней даче, примыкающей к нашей, частенько находился один старичок. Поэтому мы не боялись ездить туда вдвоем, без отца.
Хозяином участка был Петр Васильевич. Любил он иногда захаживать к нам, а мы к нему. В общем, дружили и общались. Надо отметить, что Петр Васильевич был большим рукодельником. В дачном домике у него было, как в сказке. Вся мебель резная, сделанная своими руками, как и сам деревянный домик со всякими резными узорчиками. Это был пожилой немного сгорбленный человек с седыми волосами и синими глазами. Каждое лето его белоснежная голова постоянно мелькала на примыкающем к нашему забору его соседнем участке. Старичок был всегда заметен на фоне окружающей зелени из-за своих белых волос, создавая необычный контраст, как мне тогда казалось. Частенько он мне дарил всякие паровозики и машинки, которые делал сам — строгал из дерева. Видимо, ему было очень приятно их дарить мне. Когда он мне давал в очередной раз игрушку, его глаза наполнялись каким-то неземным светом и улыбка растягивалась во все лицо. Помню, что всегда с его участка слышался стук молотка или «хруст» пилы по дереву.
Дойдя с мамой до нашей дачи, мы закусили бутербродами, попили чай из термоса и принялись за дела. Собираем мы ягоду, и вдруг к нам в наглую заваливается человек шесть или восемь грязных мужиков в каких-то износившихся спецовках. Перегар был от них за версту. Я помню мамино перепуганное лицо и глаза, какими она посмотрела на меня. Мужики были все изрядно пьяные с сумками, полными яблок и ещё много с чем, что растёт на дачах. Видимо, ходили воровать по заброшенным участкам, а может, и не по заброшенным тоже. Запёрлись они к нам — да, именно запёрлись — и стали ходить по нашей даче, как у себя дома.
У меня от страха затряслись коленки, а они ходят, шепчутся: «О, какая антоновка тут у них». Срывают яблоки с дерева и пробуют. Мы же с мамой встали, как вкопанные. Стоим и молчим.
— Дай водички попить, хозяйка! — выкрикнул один из них моей маме.
— У нас с собой нет воды, — ответила она.
— Дай бокал, мы найдём где попить!
Я побежал в домик за бокалом. Слышу, двое отошли и говорят: «Девка какая молодая, хорошая, и они тут одни с сопляком». Тут меня вообще как кипятком обдало. Иду, несу стакан, ноги трясутся. Вижу — на маме лица вообще нет. Донес бокал, и алкаши стали пить воду по очереди прямо из грязной емкости, в которой плавали водомеры и всякие непонятные мелкие букашки.
Я хоть и маленький был, но понимал, что на этом все не закончится и они просто так не уйдут. Вдруг у нас на другом конце участка, прямо за домиком, кто-то застучал молотком: тук-тук-тук.
— Позови отца! — сказала мне мама.
— Папа, иди сюда! — звонко выкрикнул я, тут же смекнув, что к чему.
Один из мужиков произнёс: » Они тут не одни, а с отцом». Вся их компания резко засуетилась, они взяли свои баулы и ушли.
Мы сначала подумали, что это Пётр Васильевич опять что-то мастерил и стучал своим молотком. Сразу же пошли к нему на участок, а его там и нет. Дверь домика закрыта. Соседние дачи заброшены в основном, да и не было в округе никого. Тем не менее, стук молотка тогда доносился именно на нашем участке, возле как раз таки нашего домика, а именно за ним. Далее там было уже поле.
На дачу вдвоем с мамой мы после этого случая больше не ездили. Она вообще осуждала себя, что поехали мы тогда без отца. К сожалению, Петра Васильевича я больше не видел в своей жизни и не увижу. Вскоре я узнал, что этот светлый человек умер ещё в начале лета у себя в городской квартире. Про это моим родителям сказала его дочь, которую они встретили, когда очередной раз приезжали на дачу. На следующий год почти все дачи сровняли землёй, и на этом месте сейчас стоят различные предприятия.
Пётр Васильевич у меня всегда ассоциируется, как один из светлых «моментов» моего детства. И спасибо ему за это. А именно за особое тепло души, поистине золотые руки и его волшебный молоточек.
725
