«Круглая, около 200-250 метров, поляна навевала ужас: на голой земле кое-где виднелись кости и тушки таежных зверушек и даже птиц. А нависающие над поляной ветви деревьев были обуглены, как от близкого пожара. Поляна была совершенно чистая, лишенная какой бы то ни было растительности. Собаки же, побывавшие на „чертовом кладбище“, перестали есть, стали вялыми и скоро подохли» – это выдержка из письма Михаила Панова из деревни Усть-Кова Кежемского района Красноярского края. Автор передал то, что слышал до войны от одного бывалого охотника.
Так впервые было широко оповещено о загадочном феномене, получившем позднее название «чертово кладбище». Эти места будто бы нарочно находятся сравнительно недалеко от того, где произошла страшная тунгусская катастрофа…
И вот я в Кежме – старинном русском поселке на берегу величавой в этих местах Ангары, рассказывал журналист. Главная сельская улица тянется вдоль берега километра на три. За церковью-клубом – пустой книжный магазин, а еще дальше деревянный мост через Кежемку, которая тут же впадает в Ангару. Дальше дорога сворачивает в тайгу. Что ж, выходит, не миновать мне сельского исполкома, местной власти, которая обязана знать все. Через несколько минут я уже стучался в дверь с табличкой «Председатель исполкома Николай Николаевич Верещагин».
Хозяин кабинета выбирается из-за стола, жмет мне руку и предлагает располагаться. Я сразу начинаю:
– Быть может, несерьезной покажется вам интересующая нас тема, но она волнует множество людей. Где-то в ваших краях, говорят, есть место, которое называется «чертовым кладбищем» или иногда «гиблым местом». Вы знаете об этом?
Верещагин уверенно кивнул.
Он встал, подошел к окну и задумчиво посмотрел на Ангару, на лежащий посреди реки зеленый остров, где паслись бог весть как перебравшиеся туда коровы.
– Я ведь родился в этих местах, – оторвался от созерцания председатель исполкома. – И конечно, история эта мне известна. Такое место в тайге есть. Где-то в районе реки Ковы, впадающей в Ангару. Сам я «чертову поляну» не видел, но много раз слышал рассказы тех, кто охотился поблизости от нее.
По словам Верещагина, впервые о «гиблом месте» узнали в Кежме в конце 30-х годов. Старый охотник – родной дед соседки Николая Николаевича некой Тамары Сергеевны Симутиной – как-то рассказал родным о загадочном случае, происшедшем с ним в тайге на реке Кове или ее притоке Какамбаре… На зимовье Рожковых, в глухом недоступном месте, за много верст от последней на Кове деревушки Карамышево, взял да и пропал бык. Как он там оказался? Оказывается, местные люди в прошлом не боялись ходить через тайгу и даже по ведомым им тропам умудрялись перегонять скот. Пролегал в тех местах так называемый Червянский тракт – лесная дорога, по которой можно было выбраться на север к Ангаре и дальше в верховья Лены. Сибиряки нередко гоняли стада этим трудным путем, доставляя его для продажи на приисках.
Лето 1938 года выдалось на редкость сухим. Русла многих таежных речек в такую несусветную жару мгновенно пересыхают, и пастухи, сокращая путь, нередко гоняли скот прямо по камням. Добравшись таким образом до зимовья, пастухи остановились на ночлег, а скотину отпустили пастись. Понятно: далеко от жилья домашнее животное не уйдет – боится. А когда наутро пастухи бросились сгонять стадо, одного быка недосчитались. Обшарили прибрежные заросли, немного углубились в дикую тайгу. И вдруг увидели нечто страшное – черную, будто выжженную по кругу поляну и на ней мертвого быка. Шкура его была опалена. Собаки при виде мертвечины зарычали, но на поляну не пошли.
Очевидцы не говорили деду, что было дальше. Решились ли они сами ступить в окаянный круг? Скорее всего, бросились стремглав оттуда. Тогда, по рассказам старого охотника, пятно было невелико, всего-то метров двенадцать-пятнадцать…
Но знал ли хозяин зимовья, где искать ту «чертову поляну»? Говорил, что знал. Водил туда кого-нибудь еще? Наверное, кто-то из местных охотников хотел проверить этот неправдоподобный рассказ?
– По-видимому, баснями старика заинтересовался только один человек – местный агроном. Он первым отправился на «чертово кладбище». Лучше расспросите об этом моего друга, корреспондента районной газеты. Он разыскивал этого агронома и даже нашел в каких-то старых подшивках его правдивый рассказ.
Запомнив адрес журналиста Шахова, я спросил перед уходом:
– А вы, Николай Николаевич, верите в «чертово кладбище»? Не выдумана ли с самого начала эта история?
– Отчего же не верить? Но я, правда, так и не нашел его. Когда охотился в тех краях, отыскать дорогу к зимовью было трудно. Загадочная поляна, по рассказам умершего еще до начала войны хозяина зимовья, находилась от Карамышева километрах в сорока, примерно столько же надо было идти до небольшого лесного озера, про которое также много рассказывали. И в самом деле, кое-кто находил исцеление от своих болячек. Как попасть в Карамышево? Этой деревни, считайте, уже нет. Никто там теперь не живет. В последний раз был я там лет десять назад, а то и больше. Жили там два вздымщика – сезонных сборщика живицы.
Шахова дома я не застал, он сам вскоре отыскал меня в гостинице – опрятном одноэтажном строении. Борис Васильевич, как и положено журналисту, был в курсе всего. В Кежемском районе он живет более пятнадцати лет, а сам родом из Санкт-Петербурга. Про «чертово кладбище» самому приходилось писать не раз в местной районке и тем самым способствовать возрождению интереса к забытому феномену, так и не получившему своего объяснения; он же был одним из организаторов экспедиций в загадочный район, которых за последние годы, оказывается, было несколько.
– Поляны такой мы не нашли, – проговорил Борис Васильевич сокрушенно. – Наверное, не там искали. Старики, которые видели «чертово кладбище» своими глазами, все поумирали… В нашей местной печати сообщение о подобном факте появилось в 1940 году. Эту публикацию я искал долго.
Подшивки местной газеты, она тогда называлась «Колхозник», в Кежме, разумеется, не сохранилось. Пришлось ехать в Москву и порыться в хранилищах Ленинской библиотеки. И вот нашел, знаете ли, перепечатал в местной газете. В старой заметке речь шла об агрономе Валентине Семеновиче Салягине. Этот человек по роду своей работы часто бывал в самых удаленных углах таежного района. Приходилось добираться и до Карамышева, там-то и услышал он о «чертовом кладбище». Наверное, рассказал эту историю сам хозяин зимовья, который называл поляну «прогалызной».
«У небольшой горы показалась темная лысина, – так сообщал уже со слов Салягина довоенный репортер из Кежмы. – Земля под ней действительно черная, рыхлая. Растительности не было никакой. На обнаженную землю положили осторожно рябчиков и зеленых свежих веток. Через некоторое время извлекли обратно. При малейшем прикосновении иголки веток отваливались. Рябчики наружно не изменились. При вскрытии внутренности имели красноватый оттенок, были чем-то обожжены. При недолгом нахождении около этого места в организме людей появлялась какая-то странная боль».
Имелось также сообщение, что Салягину еще раз довелось побывать на том же таинственном месте. Картина была та же. Стрелка компаса в этом месте будто бы приходила в сильное колебание.
На следующее лето, сообщалось в заметке, местные краеведы собирались организовать поход (посовременному – экспедицию), но помешала война. А куда подевался Салягин?
Старожилы такого помнят и говорят, что перед войной он куда-то исчез. О его судьбе узнать не удалось.
С анализа рассказов очевидцев, можно сказать, началась подготовка современных экспедиций к загадочному месту. Вскоре по пути Салягина отправились поисковые группы. В основном они состояли из местных гидростроителей. И только потом к ним присоединились увлеченные загадкой тунгусского метеорита ученые из разных городов.
Появились сообщения о феномене, существование которого подтвердить было трудно, и в центральной печати. Вот после этого к экспедиции стали готовиться основательней.
Организатором гидростроителей был заместитель главного маркшейдера треста «Богучангэсстрой» Павел Смирнов. Это он впервые, быть может, прошел зимой вдоль Ковы на лыжах, но так и не нашел «чертова кладбища». Позднее он познакомился с исследователем, который дал свое объяснение странному свидетельству исчезнувшего агронома. Это сотрудник НИИ прикладной физики Ташкентского университета Александр Симонов. Ничего не зная, как он утверждал, о взволновавшей кежемцев загадке «горелой поляны», он приехал в Приангарье, чтобы проверить свою гипотезу о месте действительного падения, так и не найденного тунгусского метеорита. Симонов серьезно увлекался астрономией и самостоятельно проделал расчеты, согласно которым космическое тело, упавшее на Тунгусское плато, искали и продолжают искать до сих пор совсем не там, где нужно. Эпицентром взрыва, по силе равного взрыву средних размеров атомной бомбы, был район реки Подкаменная Тунгуска, недалеко от поселка Ванавара, который сейчас является центром соседнего с Кежемским Ванаварского района Эвенкийского национального округа (Красноярский край). Симонов считал, что взорвался метеорит, но не на земле, а в ее атмосфере. Ударной взрывной волной космическое тело было отброшено на сотни километров в сторону. По расчетам ученого выходило, что метеорит упал в тайгу где-то близ Ангары, в Кежемском районе. Там в тайге образовался лесоповал, но на него, из-за отдаленности жилья, никто не обратил внимания. Симонов искал метеорит близ Кежмы, в четырехстах километрах от места работы большинства экспедиций. И нетрудно представить, что рассказ о «горелой поляне» он связал с тунгусской катастрофой. Симонов высказал предположение, что это «след» упавшего метеорита, который ушел глубоко в землю. Гипотеза и необъяснимое явление совпали, и последнее приобрело неожиданное и заманчивое толкование.
Газета «Советское Приангарье» в 80-е годы довольно подробно осветила несколько экспедиций, отправившихся из поселка Кодинский по реке Кове, которые были организованы совместно Смирновым и Симоновым. В 1988 году экспедиция их была прекрасно оснащена. Симонов привез с собой приборы для высокочастотных магнитных измерений. Смирнов сформировал несколько поисковых групп, переброшенных в глубь тайги вертолетом.
Такой размах не был бы возможен без помощи заготовителей леса комбината Кежмалес. Его руководство предоставило свой вертолет в распоряжение поисковиков, хотелось привлечь интерес специалистов к таежному Дешембипскому озеру, которое оказалось в зоне лесозаготовок, а главное – сберечь этот открывшийся в самой таежной глухомани удивительно красивый уголок.
При облете значительной территории над Ковой зеленоватые экраны электронных улавливателей не зафиксировали всплесков электромагнитных излучений, как того ждали с нетерпением участники экспедиции. Одновременно тайгу прочесывали наземные группы, но их поиск тоже ничего обнадеживающего не принес. Во время последнего облета приборы вдруг откликнулись и зафиксировали долгожданный всплеск магнитной активности, как раз над притоком Ковы речкой Какамбарой…
Немедленно по рации связались с группой, находившейся к тому месту ближе всего. На поверку ничего странного здесь не заметили: обычная холмистая местность с высокими соснами и –журчащими ручьями. Выделялся только один холм. Со стороны света компас указывал в необычном направлении, магнитный меридиан при перемещениях на несколько шагов «уплывал» на 30-40 градусов в сторону. Специалисты-геологи подтвердили, что найдена ярко выраженная магнитная аномалия. Однако, как сказали потом физики, это было магнитостатическое, обычное проявление магнитного поля, а не магнитодинамическое, что подтвердило бы оригинальную гипотезу Симонова. Но радиационный фон здесь был несколько выше.
И на этот раз не удалось найти убедительных доказательств существования в наши дни «гиблого места».
Тем не менее в верховьях ручьев Олений и Тактикан одна из поисковых групп наткнулась на загадочные поляны, которые обходили звериные тропы, а люди испытывали там жутковатые ощущения. Деревья вокруг таких мест были покрыты наростами. Однако детально обследовать поляну с помощью приборов так и не успели…
– Словом, «гиблое место» найти пока не удалось, – развел руками Шахов. – А загадка осталась. Хотя, я думаю, объяснить тайну можно проще… Но все-таки интересно еще раз отправиться на ее поиски.
719
