На город опустился мрак.
Он шел один, дымил сигарой.
Колдун, точнее черный маг,
Не молодой, но и не старый.
Копна волос легла на плечи.
Колдун взволнован чем-то был.
Глаза горели, словно свечи.
И мрак как будто бы застыл.
За ним собаки шли во мраке,
Бесшумно крались в тишине.
Держались поодаль собаки,
Брели, как будто в полусне.
Внезапно оживились твари,
И резко бросились к нему.
Огни в глазницах воссияли,
Свеченьем разрезая тьму.
Четыре пса, свирепым стадом,
Промчались мимо колдуна.
Из пастей капала слюна,
В полете расщепляя атом.
Собаки вдруг остановились,
Подняли головы к луне.
Из тьмы фигуры появились,
И приближались в тишине.
Четыре маленьких ребенка,
На тонких скрюченных ногах.
Тела их покрывала пленка,
Грибок разросся на горбах.
Приблизились к собакам дети.
Из ртов достали тесаки.
Сверкали белые клыки,
Противовесом в лунном свете.
Колдун остался в стороне.
Он молча ждал, что будет дальше.
Там что-то было, в этой тьме.
Он не встречался с этим раньше.
Из мрака вышел человек.
Он был угрюм и очень молод.
Лицо белело, будто снег,
Глаза же источали холод.
Он посмотрел на колдуна.
И криво улыбнулся магу.
Притихли птицы у оврага,
Светила желтая луна.
Тогда решили псы напасть.
Завыли вдруг протяжно дети.
Один из них засунул в пасть,
Собаке кожаные плети.
Крючки прошли, сквозь щеки пса.
Собака заскулила громко,
Пытаясь оттолкнуть ребенка,
Он выедал ее глаза…
От псов остались только части,
Они лежали на земле.
Там были лапы, уши, пасти,
А дети спрятались во мгле.
Маг обернулся к незнакомцу.
Тот улыбался во весь рот.
Луна светила, будто солнце.
Колдун схватился за живот.
Маг закричал от боли острой.
Кровь вытекала изо рта.
Из живота же вылез монстр:
Ребенок без ушей и рта.
Колдун подняться попытался,
Но не сумел несчастный встать.
И голос в голове раздался:
«Отец, ты бросил мою мать».
467
