Вечер, однозначно прошел с размахом. Ира, пробираясь сквозь заросли колючего кустарника, с улыбкой вспоминала пьяные лица коллег, море алкоголя, безумные танцы под «дискотеку 80-х»… Корпоратив.
Единственный способ увидеть людей, работающих рядом с вами, настоящими, не скованными правилами, раболепностью к руководству, или рамками субординации. Все становятся немного ближе, роднее. Жаль, что лишь на один вечер.
Ира покачнулась, с трудом удержала равновесие, рассмеялась своим мыслям. Да, вечер однозначно удался.
Под каблуками поскрипывали и хрустели обледеневшие камни железнодорожной насыпи. Девушка понятия не имела, где сейчас находится. Она брела вдоль железной дороги, зябко кутаясь в короткое пальто, спотыкалась почти на каждой шпале.
Телефон в кармане, громким писком, в очередной раз оповестил, что его не мешало бы зарядить. И тот-час разразился громкой трелью рингтона.
— Где ты? — пьяный и усталый голос подруги был не на шутку взволнован, — Тебя уже все обсы… обы.. об-ис-каа-лиссссь.
Ира прыснула:
— Где где… В Кааа-рааа-гаа-ндеее! Лен, я ж не маленькая, дойду как-нибудь.
Динамик телефона оглушительно захрипел. Ленка, по сути — начальник Иры, абсолютно наплевав на все приличия и рамки субординации, громко рыгнула. Ира захохотала.
— Так куда ты пропала? Мы в клуб собрались. Тебя с собой хотели взять, а тебя нету нигде…
Девушка осмотрелась: насыпь, почти на четыре метра вздымалась над подернутыми дымком тумана, бескрайними полями. Слева слабо просматривалась угольно-черная гребенка лесополосы. Вдалеке мерцал одинокий огонек семафора.
— Не, мне до клуба, далековато будет. — Грустно констатировала факт Ира — В этот раз — без меня.
— Да ты че! Мы ж на машине! Щас за тобой заедем… ты только скажи: где ты?
— Ох, Ленка, если бы я знала где…
— А что ты видишь вокруг?
— Да хрен его знает… Поля какие-то… железная дорога. — Она повнимательней осмотрелась, с трудом фокусируя зрение, — Камень здесь какой-то. Высокий, вроде обелиска, или… памятника. И дорога возле
него, грунтовая.
В трубке вновь прозвучала оглушительная отрыжка Лены, смешавшаяся с непонятным, гортанным «о-о-о»:
— Еперный балет! Далеко тебя занесло, подруга… Ну, ниче… Мы тебя в беде не бросим… Жди там, я знаю, где это место. Через десять минут подъедем. Только никуда не уходи…
Ира бессознательно кивала, забыв что говорит по телефону, и собеседница ее не видит. Ленка, приняв молчание, как знак согласия, кинула что-то, вроде «жди, мыщабум», и положила трубку.
Ира, мурлыкая что-то из репертуара Лепса, плюхнулась на пучок сухой травы, торчащей из подножия исполинской, кустарно обработанной, глыбы камня. Напевать она очень скоро перестала — место было какое-то… неподходящее, словно читальный зал библиотеки.
Ира сжалась в комочек — поднявшийся ветер пронизывал, а в голову лезли странные, будто-бы чужие,мысли. О потере. О скорби. О забвении… Почему ты не принесла цветов?!!! Ира подскочила — мысль была яркая настолько, что больше была похожа на окрик… Только в ее голове.
— Стоунхедж, мать его…- проворчала она, тщетно пытаясь прикурить постоянно тухнущей из-за ветра зажигалкой.
— Ха! Торжествующе воскликнула Ирка, когда зажигалка (или ветер) позволили робкому, трепещущему огоньку, разогнать окружающую тьму. Но восклицание застряло у нее в горле, когда она заметила, что огонек отражается в сотнях огромных глаз, пляшет на длинных клыках и скользкой, слизистой коже.
Из горла у нее вырвался сдавленный тугим комом ужаса хрип.
Вновь замяукал телефон. Ира, не в состоянии оторвать взгляда от медленно смыкающегося кольца кошмарных существ, на автомате подняла трубку:
— Ира, это уже не смешно! Мы приехали, а тебя нет, только сумка твоя возле этой каменюки валя…
Мобильник в руке Иры в последний раз вздрогнул вибрацией, и, обиженно мигнув надписью «батарея
полностью разряжена», выключился, оставив ее один на один с болью, скрежетом зубов, и агонией…
1 396
