Утром 16 октября 1941 года наши войска оставили город. После непрекращающейся стрельбы, ставшей уже для жителей города за 2 месяца обороны уже привычным фоном, стояла жуткая тишина. Румынские войска еще не вошли…
Моя бабушка вместе с соседками побежала на хлебозавод в надежде найти хоть какой-то провиант, оставив дома двоих детей — мою трёхлетнюю маму и ее пятнадцатилетнего брата, строго-настрого приказав сыну не высовываться, что бы ни случилось. Но за мальчишкой зашли трое друзей, и он, недолго думая, заперев сестренку, побежал с ними на места боев искать оружие, надеясь вернуться домой раньше матери. Но бабушке повезло, она оказалась в числе первых, и поэтому, раздобыв мешок пшеницы, быстро вернулась.
Хотела бежать опять, но обнаружив, что старшенького нет дома, про пшеницу забыла. Страх за сына заслонил все. Она бегала по соседним дворам и звала его: «Витяяя!» Но мальчишки уже были очень далеко и услышать ее крики никак не могли. Наконец они увидели то, что искали — брошенное оружие, снаряды.
Дети бегом бросились к находке. А мой дядя вдруг услышал истерический, полный слез и паники крик своей мамы: «Витяяя!!!» (Повторю, слышать на самом деле он не мог. Он был очень далеко на другом конце города.) Он подумал, что мама его нашла и сейчас ему попадет по полной программе. Крикнул: «Бегу!». И забыв про оружие, со всех ног припустил обратно.
Сзади раздался взрыв, его швырнуло об землю… Его друзья подорвались на мине, все трое погибли. Ничего не соображая, обливаясь слезами, контуженный, он еще долго бродил вокруг и звал маму, не понимая, куда она делась. Домой пришел вечером, в город уже давно вошли румыны.
Его мама, уставшая и потерявшая голос, плакала дома. Соседки, второй раз побежавшие на хлебозавод за пшеницей, были расстреляны вошедшими в город румынскими солдатами.
1 074
