Разговор со смертью

Был обычный августовский день.

Обычное голубое небо,с изредка проплывающими облаками, напоминающими спящих белых великанов. Было обычное яркое солнце, быстро мелькающие обычные деревья.

Обычная дорога, с немногочисленными автомобилями.

Павел ехал за рулем своей «мазды» (обычной) и скучал. Езда походила на полудрему, и вел он почти механически, не участвуя в процессе. А, всё как обычно…

Периодически Павел навещал свою маму, пожилую женщину, почти шестидесяти лет, живущую в деревне, что в ста километрах от города, в котором жил Павел. Ему было уже тридцать…, в общем, почти сорок. И это угнетало, знаете ли.

Почему? Да потому, что…

Увидев голосующую девушку на обочине, одетую в светлый сарафан, с какими–то голубыми узорами, Павел всматривался, но было достаточно далеко, в его голове мгновенно пронеслось множество мыслей и образов того, что может произойти, после того, как он посадит к себе в машину эту интригующую светловолосую особу. Может, она окажется замкнутой стеснительной девицей, и всячески будет уходить от общения. Может она окажется болтушкой и это быстро его утомит. А может …, И эти мысли о небольшом приключении, разогрели его кровь и он не просто вышел из дремы, а как будто ожил.

Подъезжая к голосующей девушке, он опустил стекло с правой двери, подался к нему и спросил беспристрастным тоном –

— Девушка, вам куда?

При этом он не мог ее разглядеть полностью – длинные волосы от легкого дуновения ветра спали ей на лицо и наполовину его закрыли.

Но по другой половине (и по всему остальному!) можно было однозначно прийти к выводу – она красотка!

Девушка горячо улыбнулась (тем самым окончательно вскипятив кровь в теле Павла) и голосом, напоминающим журчание ручья в конце апреля, ожидающе спросила-

— Вы смогли бы меня до города, подбросить. Только у меня денег нет с собой, вот так уж случилось.

Последние слова были сказаны почти жалобно и так невинно, что…

— Конечно, какой вопрос, и какие деньги?! Вас везти – одно удовольствие — начал он флиртовать с девицей.

Она села в машину и Павел механически (с волнением, конечно), поглядывая в левое зеркало, выехал на дорогу. Легким движением руки он включил магнитолу, и салон заполнился удивительным «релаксом». Ожидая, одобрения по поводу такой неожиданно приятной и красивой музыки, он стал поглядывать через зеркало на девушку. Неожиданно, оглушительный сигнал встречной фуры, вывел его из пьянящего расслабления. Он резко вывернул с встречной полосы на свою. Сердце заколотилось быстро, быстро и Павел почувствовал, что краснеет.

— Ой, простите.

Быстро глянув на девушку, Павел был очень удивлен и обескуражен – он заметил, что она не просто не испугалась, она слегка улыбалась. Такая реакция пассажирки его обескуражила.

— Что, такое? Чему вы веселитесь. Я думал, вы напугались.

— Нет. Я привычная, – холодновато ответила пассажирка.

Интрига увеличивалась, и Павел уже наконец-то решил разглядеть лицо своей спутницы. Трасса впереди была свободной, и он смело стал изучать свою спутницу через зеркало. Правая сторона ее лица по-прежнему была под обильным покрывалом ее светлых волос, и потому было видно лишь пол лица. Она была очень красива. Лицо было немного загоревшим, шея тонка, нос прямой и тонкие губы. Ее белоснежный сарафан был украшен ярко голубыми вьюнами. Но была в ней какая-то напрягающая интрига, нет, не любопытство, даже, а что-то, что заставляло Павла всего напрячься. Он уже не мог почувствовать себя вольготно, чтобы начать с ней флиртовать, что-то его сдерживало от такого легкого непринужденного общения. Он взглянул на нее еще раз… и, боже…

Он смотрел на неё через зеркало, и она смотрела на него. Теперь лицо ее было открыто полностью. Но, на самом деле, была только… половина лица. Другая часть лица была кошмаром – не было кожи, только сухожилия и кроваво красные нити мышц. Вместо глаза была черная бездна глазницы…

Павел на какое-то время просто забыл, как дышать, всё тело похолодело. Волоски на нем встали дыбом, и он потерял дар речи. Он вел автомобиль, но совсем не думал об этом. Он даже не мог не о чем думать. А о чем тут можно подумать, когда кошмар, который можно было увидеть в фильмах – страшилках был наяву перед ним, в его машине. Мгновения тянулись словно часы. Они ехали молча. Он больше не смотрел на нее. Но постепенно, он приходил в себя после ужасного шока и решил как-то прояснить ситуацию. Не смело, крайне неудачно пытаясь скрыть страх, он спросил.

— А что у вас с лицом, обожглись?

— Нет. Так было всегда. Это моё лицо. Ведь я … смерть.

Очередная волна ужаса мурашек и мороза прокатилась по телу Павла. Но уже не так шокирующе.

— Что значит, смерть?!

Боковым зрением он увидел как «это» («девушкой» уже не то, чтобы язык не поворачивался назвать, мысль даже не рождалась) повернулось в его сторону.

— А что, есть какие-то варианты?

-М-да – Павел уже не скрывал своего шока и крайнего непонимания.

— И, что, мне конец? Или это розыгрыш друзей одноклассников? – неожиданно для себя, с надеждой спросил Паша.

— Конец…, похоже – немного задумчиво произнесла,… произнесло…, в общем, сказала смерть.

Мысли в голове сбивались, возникали хаотичные образы, хотелось что-то спросить, поговорить как-то, но всё казалось бессмысленным. Что делать, о чем спросить. Она через мгновение вцепится в горло или просто возьмет и залетит вся ему в рот или откусит ему голову или…. Вот такая атмосфера крайнего беспокойства воцарилась в уме у молодого человека (может и не совсем молодого), который жил как все – ничего особенно плохого не делал, да и хорошего он сам бы, наверное, не вспомнил, который просто ехал от мамы домой…

— Чёрт возьми, ну и что дальше то? Как это будет или что? Не томите, пожалуйста, – с раздражением потребовал мужчина.

Девушка, простите, смерть как то очень резко повернулась в сторону Паши и жестко упрекнула за неуместное требование –

— Вы бы не поминали лиходея рогатого. Уж он-то с вами церемониться вовсе не станет.

Упрек прозвучал как-то обнадеживающе. Т.е. она-то с ним, похоже, готова поцеремониться. Блеснул яркий луч надежды во мраке сознания и Павел немного приободрился. Это помогло ему настоять на разговоре.

— Поговорим? – с ноткой обиды спросил он.

— Поговорим! – Паша увидел в зеркало, что она слегка улыбнулась.

С минуту они ехали молча. Вдоль дороги мелькали деревья. Проносились встречные машины.

Многие обгоняли Павла, т.к. он ехал километров сорок, пятьдесят – не больше. Конечно, когда вот так, ни с того ни с сего приходит смерть — не разгонишься.

И не просто приходит, а едет и молчит – будто ждет чего-то, какой-то его, Пашиной, инициативы. Он понял это и, набрав в легкие побольше воздуха, выдохнул –

— Обычно, на сколько я знаю, смерть не появляется перед своими жертвами и не едет с ними как пассажирка. В чем дело? Что я должен сделать или что вы хотите сделать?

— У нас есть немного времени, – совершенно без эмоций отвечала нежданная гостья. – Через двадцать три минуты и сорок секунд я исполню то, что должна.

— А потом?! – ужас снова сковал и тело и сознание.

Смерть, повернулась и приблизилась своим… «лицом» прямо к лицу Паши. Он не смотрел на нее – боялся взглянуть в бездну глазницы.

— А потом как всегда, конец! – из ее пасти (именно так бы сейчас сказал сам Павел) он почувствовал обжигающе ледяное дыхание.

Вот оно какое — дыхание смерти – пронеслось у него в голове.

Вот в этот момент у него началась истерика. Его руки задрожали, губы затряслись, глаза часто заморгали. Ему не хватало воздуха, как будто комок в горле встал. Он пытался думать, чтобы как то ответить, но смерч в его голове разбушевался с такой силой, что не только мыслей не было, даже окружающий мир – дорога, деревья стали прыгать перед глазами, сливаясь в сплошной кошмар.

Он резко затормозил, в какой-то момент, сообразив, что уже не способен управлять автомобилем. Холодный пот прошиб, казалось, всё его тело. Он стал глубоко дышать, пытаясь прийти в себя.

«Девушка», слегка повернулась к нему и, казалось, совершенно равнодушно смотрела на мужчину.

— Я ничего не сделал в этой жизни. Ничего хорошего. Я не успел. Слишком рано умирать.

— Поэтому я здесь. Ты бесполезен. Ты ничего не сделал в своей жизни и не сделаешь. Бесполезная обуза. В мире существуют великие весы. Добродетель и невежество. Созидание и разрушение. Между ними сохраняется определенный баланс по плану, который рисуют там, наверху. Но ты ни там, ни там. Ты бесполезен – балласт, одним словом.

— Но ведь я еще могу что-то сделать…

— Не сможешь, — сразу прервала его смерть. – Нет у тебя ничего. Да и не зачем тебе что-то делать. У людей, какие-то есть идеи, смысл. А ты не знаешь, зачем и для кого ты живешь. Не сможешь ты. Сам знаешь.

-Не-ет, — не соглашался Павел, — я ещё достаточно молод и смогу сделать что-то полезное. Женюсь, заведу детей, воспитаю их достойно, буду трудиться во благо окружающих.

— Пробовал ведь уже, — упрекнула его девица, — три раза пробовал. Ни кому ты не нужен, потому что тебе никто не нужен. Я же знаю всё про тебя. Не просто все события твоей жизни, все мысли твои для меня как на ладони.

Павел немного замешкался, пытаясь найти быстрый аргумент. Ему пришла в голову необдуманная мысль, и он тут же ее выпалил.

— Где это должно произойти?

— На развилке, через пятнадцать километров.

— Всё! Не сдвинусь с места.

-Вот видишь, ты, и жизнь свою так прожил – всё под себя пытаешься подстроить. Я-то сценарий могу переиграть, а вот ты, похоже, уже нет.

Паше снова стало безнадежно грустно, и отчаяние захватывало его сознание. Но «она» была тут рядом с ним, и было ощущение, что надежда еще есть.

— Но ведь все так живут. Все любят только себя. И не говорите мне, что это не так! Каждый в этом мире, за исключением мифических святош, живет для себя – для своего удовольствия. Он учится, получает образование. Затем зарабатывает деньги. Обустраивается, выходит замуж или женится – всё это для себя. Даже детишек человек заводит для своего удовольствия. Это мир эгоизма, — воскликнул Павел, удивляясь сам своему открытию.

— Каждый получает то, что заслужил. И твои попытки спихнуть своё невежество на других, не избавляет тебя от ответственности – достаточно сурово произнесла смерть.

— Вы конечно интересно рассуждаете! А как должен мыслить человек, если с рождения ему вдалбливают идею эгоизма – ты должен всё сам и для себя?

— Ой, простите. Жертва культуры и результат невежественного воспитания! В жизни всегда есть выбор, знаете ли. Да, этот мир — это мир двойственности. С одной стороны сфера эгоизма, разрушения, невежества и безумия. Но с другой стороны сфера созидания, чистоты и гармонии, ответственности, в конце концов. И выбор есть всегда, если ты не осел, конечно. Ведь у животных выбора почти нет. А у тебя он был всегда. Он и сейчас есть. – Последние слова смерть произнесла так, что Павел, наконец, ясно почувствовал, что ему дадут шанс всё изменить.

Спутница продолжала.

— Ты помнишь, когда в детстве из-за твоих шалостей загорелся соседний дом? Это случилось в деревне, где ты провел свое детство. Ты не признался, что по твоей неосторожности случился пожар, в котором чуть не погибли старушка с ее пятилетней внучкой. Что тебе это стоило – сказать правду? Но нет, ты выбрал ложь.

Когда твоя первая жена умоляла остаться с ней, в столь трудное для нее время, помочь ей и поддержать, ты выбрал перспективу карьеры. Выбор был за тобой. А девушка, в свой черед, утратила веру в людей и низко пала. Затем ты пенял ей перед друзьями, вот, дескать, посмотрите, куда она покатилась. Но, если бы ты сделал выбор другой и помог ей – она стала бы сейчас знаменитой художницей, и у вас было бы трое детей. И дом бы был загородом, и собака любимая. И сад бы был.

— Твой друг не умер бы, если бы…- продолжала попутчица.

— Всё, хватит уже – выкрикнул Павел. Сердце его так сдавило, чувство вины и ощущение неправильной жизни…, он открыл дверь машины и вышел. Подойдя к обочине дороги, он сел в придорожную пыль. Перед ним простиралось бескрайнее кукурузное поле, с редкими подсолнухами-одиночками. «Наверное, семена случайно попали» — промелькнуло в голове.

Ощущение было не то, что не приятным – сердце, или душа, наверное, и сердце и душа горели в пламени раскаяния. Всё что сказала смерть, он знал, всегда знал, но не говорил ни кому. И от себя прятал. Его совесть практически всегда, неизменно, подсказывала ему о его «грехах». Но он отворачивался и пытался забыть. Но не забыл. То, что сказала смерть лишь капля в океане той мерзости, который он создал сам. Сколько было всего.… Сейчас, если всё вспомнить, то, наверное, разум и сердце не выдержит. Лучше будет просто умереть. Тупо безрассудно и навсегда.

У Павла возникло такое ощущение, что последняя страница его жизни была дописана и кто-то вот–вот закроет эту неинтересную книгу, сожалея о потраченном впустую времени.

Погода была жаркая и слабый ветерок, почти не заметно ласкал высокую кукурузу. Едва дрожали многочисленные листочки на березках, что редкими стражами стояли вдоль дороги.

Павел сидел на обочине с выпрямленными ногами и вертел в руках травинку. Две маленькие мушки сели на колено Паши и стали играться. Одна нападала на другую, потом они менялись и та, первая уже защищалась, а та, что сдерживала натиск, атаковала. Казалось, им не было дела до всего мира или лучше сказать, весь мир был для них местом их игры. Паше даже показалось, что мушки радуются жизни, вот так незатейливо обмениваясь друг с другом своими эмоциями и чувствами.

Что-то приятное всколыхнулось в сердце Павла. Но он не пытался анализировать свои переживания. Его, как говорится, «накрыло». Он увидел неподалеку тропку, убегающую сквозь кукурузное поле и, не задумываясь, встал и пошел по ней. Кукуруза была высокая, а тропинка узкая и Паше приходилась раздвигать ее руками. Он шел минут десять, когда поле неожиданно закончилось, и он вышел на берег реки. Вид, конечно, был «обалденный». В этом месте река делала изгиб. На том берегу, чуть поодаль от берега уютно расположилась деревушка. Были слышны блеяния овец, кудахтанья кур, лай собак и мычание коров. Это напомнило детство.

Весь берег реки был испещрен норками – гнездами стрижей, которые сейчас всей ватагой кружились в небе. Они выписывали в небе разные трюки, гонялись друг за другом. Некоторые, наиболее смелые ложились на ровную гладь воды и немного побарахтавшись, взлетали, как бы ожидая восторженных возгласов своих сородичей.

— Одна большая семья, — произнес вслух Павел.

— И им есть для кого жить, — мягко, как – то очень по-доброму сказала смерть, которая необъяснимым образом уже сидела рядом. Паша даже не испугался от неожиданности. Внутри всё успокаивалось, и он начинал принимать жизнь. Жизнь, которая вокруг него и та, которая его – Пашина. Он признался самому себе и своей спутнице.

— Всё — правда и от этого горько. Внутри меня, в сердце, что ли, я не хотел жить так, как жил. Но… просто сдался. Похоже, я упустил что-то очень, очень важное. Я бы сказал, самое главное. И это вопрос жизни – зачем я, и для кого? Я всегда думал, что я для себя, и понятно зачем – удовольствия, слава, уважение. Оказалось что это ложь. Горькая беспощадная ложь.

Две светло зелененькие бабочки, порхавшие возле лица Павла, сели на протянутую им руку его спутницы.

— А они вот, друг для друга живут – продолжая виниться, произнес Павел.

Он почувствовал, что в его сердце произошел полный переворот и что вот сейчас начнется жизнь, полная творчества и желания «быть для других». Внутри возрастало ликование и перспектива новой удивительной, рискованной и красивой жизни.

Всё! – решил он для себя, – теперь всё будет по-другому. С таким чувством он посмотрел в сторону своей спутницы, о которой в своих грезах он совсем забыл. И тут же отчаяние вновь стало завладевать им. Нет! Только не сейчас! Всё изменилось. Он смотрел на нее, а она смотрела на него. Смотрела очень красивым глазом и бездной тьмы. Казалось, время остановилось. Они смотрели друг на друга – он с надеждой и мольбой, а она сурово, как бы подготавливая к неизбежному концу.

— Пошли, нам пора, сказала она, поднимаясь и подавая ему свою красивую женскую руку, чтобы помочь встать.

Его очень тронул этот жест, и он воспринял его, как некое принятие его преображения. Но, тут же он вспомнил, зачем она здесь и в голове снова всё смешалось. «Необычная какая-то смерть мне попалась. Не поймешь ее, что ее надо-то? Но, теперь будь, что будет», — смирился Паша. И как-то легко стало на сердце. Очень, очень.

Они сели в машину. Заведя автомобиль и положив руку на рычаг передач, Паша хотел тронуться, но тут ощутил тепло руки девушки на своей руке. Звучит, конечно, странно – «теплая рука смерти», но именно так и произошло – это было тепло ее руки. Она посмотрела на него. На этот раз прядь волос вновь закрыла страшную сторону ее личности.

— Я всё знаю. Мы увидимся с тобой. Обязательно. Предварительная встреча произойдет через полгода. А там посмотрим.

Паша чувствовал всё сердцем и знал, что она поняла, что произошло с ним за время их поездки.

— Теперь закрой глаза.

Когда Павел закрыл глаза, он почувствовал, как она слегка погладила его руку…. Через мгновение ее не было. И … теперь нужно было с этим жить. И не как-то жить, а по-настоящему.

***

Прошло полгода. Павел, укутавшись в легкое пальтишко и теплый шарф в клеточку (мамин подарок – она сама для него сшила!), выскочил из автобуса и поспешил по оживленному тротуару. В руках он держал рукопись. С того памятного (ещё какого!) дня многое изменилось. Он нашел свою бывшую девушку и помог ей, что называется «встать на ноги». Он был удивлен сам себе, насколько он ее в действительности любит. И еще больше удивлен тому, как он мог ее запросто выбросить за борт своей жизни. Павел написал несколько рассказов (ему всегда хотелось писать) и в редакции с восторгом оценили его работы. С деньгами проблем не было. С творческой стороной жизни тоже. И это естественно, ведь он был кому-то нужен, и теперь он жил интересами тех, кто в нем нуждался. И Павел очень ценил это.

На другой стороне улицы располагалась редакция. Оставалось перейти перекресток. Пока горел красный цвет светофора, он увидел, что ему кто-то машет рукой. Он присмотрелся и увидел свою «старую знакомую». Впрочем, насколько она стара это вопрос. Прядь светлых волос спадала ей на правую часть ее лица. Она улыбалась, садясь в автомобиль. Павел махнул ей, как своей хорошей приятельнице. Их встреча вновь ожила в его памяти и сердце. Авто тронулось, а Павел заспешил на зеленый цвет. Он шел и с благодарностью к Богу и к Смерти думал, что ему очень повезло. Очень.

Но кому-то может так не повезти. И именно поэтому он сейчас здесь, с рукописью, на которой красивым шрифтом было напечатано название рассказа – «Разговор со смертью»!

Читать страшные истории:

➩ #7. Стих, Мертвец
➩ Старуха во тьме
➩ Для чего смерти коса?
➩ Встреча со смертью
➩ У жителя Воронежа не было желания возвращаться обратно с «того света»