Когда из палаты выкатывали накрытое простыней тело, мать Светы рыдала взахлеб, сидя все на том же месте, где она недавно разговаривала с Викой. Девушка тоже не скрывала слез, и дрожащими руками обнимала женщину.
Вскоре в коридор вернулся Матвей, он ходил к главврачу, и вместе они разбирались, почему никто не поспешил на помощь девушке, когда ей стало хуже. Оказалось, что на пульт никаких сигналов об изменении пульса и других жизненных показателей не приходило.
— Я не понимаю! — сетовал главврач, — оборудование проверяли в прошлом месяце, ошибки не должно было быть!
От брюзжания главврача на работников лучше не становилось, и Матвей оставил их разборки, вернувшись к уже пустой палате.
Рыдающую мать Светы увел низкорослый мужчина пятидесяти лет с густой бородой и усами, это был ее муж, вокруг которого уже крутился парнишка в черных брюках и белой рубашке, все говорил про расценки и услуги.
Вид у отца Светы был тоже раздавленный, но он не причитал о горе в отличие от матери. Мужчина он был сознательный и понимал, что горе горем, а дочь хоронить надо.
Матвей опустился на лавочку рядом с Викой, скрестил руки на груди.
— Ну, давай рассказывай, — начал Матвей, — во-первых, я тебе раз десять позвонил, а во-вторых, когда прибежал, ты тут сидела ворон считала. Ладно, мать ее, у нее горе, понять можно, задумалась. А ты не слышала, как девка в палате давится собственными зубами!?
— Я ничего не слышала, — всхлипнула Вика.
— Опять двадцать пять! — вспылил Матвей, хлопнув себя по ногам, — никто ничего не видел и не слышал!
— Да ничего я не слышала! Вообще! — в слезах крикнула Вика, — ни звонков, ни Елену Викторовну, ни собственного голоса даже!
Девушка достала смартфон из кармана джинс, показав пропущенные звонки.
— Я никогда беззвучный не ставлю, и уж столько звонков услышала бы точно!
Увидев, как он подписан в телефоне девушки, Матвей усмешливо хмыкнул.
— Как в баре, — задумался лейтенант, и достал из кармана джинс маленькую игрушку, бросив на сидение между собой и Викой, — это уже похоже на почерк.
Девушка постаралась не реагировать на вид этой игрушки, но разницу с той, что Матвей показывал в кабинете, заметила.
— Он был на груди Светы, — взяв медвежонка, Матвей продемонстрировал его Вике, — Лерке достался вонючий медведь, я как не стирал его, одеколоном не поливал, все равно воняет. У этого зуб на шее. Это уже больше походит на убийство, Вика.
Девушка смотрела на медведя, тот улыбался ей и смотрел пуговками черных глаз.
— Уберите его, — отведя взгляд от игрушки, сказала Вика.
— Вика, — Матвей подался к девушке, от чего она дернулась, испуганно покосившись на него, — если ты что-то знаешь, лучше скажи сейчас ради своего же блага.
Но Вика, смотря впереди себя, ничего не ответила.
Тихо выругавшись, Матвей встал, и пошел по коридору, но Вика его окликнула.
— Можете подвезти меня до общежития? Я деньги на обратное такси не взяла.
Замерев, Матвей несколько секунд подумал.
— Автобусы еще ходят, — бросил лейтенант, и пошел дальше по коридору, оставив Вику у палаты одну.
— Козел, — тихо буркнула Вика, смотря вслед Матвею.
***
Матвей ехал от больницы в подавленном настроении. Он догадывался, что Вика может что-то знать, но эта мелкая сука упорно молчала, что изрядно выводило лейтенанта из себя. Он уже хотел было применить крайние меры, но не стал, что-то его остановило. Больше всего Матвея в жизни раздражали три вещи: поломки его любимой Приоры, родной отец, и тупое молчание.
И к месту Матвей вспомнил своего отца, у которого он спрашивал: папа, ты уйдешь от нас?
А в ответ от него было только тупое молчание, и сейчас это воспоминание бесило вдвойне.
А еще Матвей вспоминал, что заставило его бездумно броситься в больницу. Сначала он вспомнил о допросе, на котором присутствовала Света, она почти все время держалась за левую щеку, и отпросилась, сославшись на зубную боль. Потом был этот странный сон, где он видел погибшую Леру, и она, кажется, что-то пыталась сказать Матвею про зубы. И только сейчас он понимал, что покойница не была настроена к нему враждебно, она пыталась его предупредить. Потом звонок от Вики, что Света в больнице, и у нее какие-то проблемы с зубами. Крайней точкой стало сопоставление этих фактов в один пазл, после чего Матвей и кинулся в больницу, всю дорогу пытаясь дозвониться Вике, но та не брала трубку. По итогу Матвей просто опоздал, и ворвался в палату к уже погибшей Свете.
— Подавилась собственными зубами, ну ахуеть просто, — причитал Матвей, и саданул кулаком по рулю, — блять!
Вернувшись в свою квартиру, Матвей сразу прошел на кухню, чтобы поставить чайник, но у самого порога кухни замер, как вкопанный.
На подоконнике лежал плюшевый медвежонок с зашитым ртом, которым улыбался, смотря пуговками черных глаз в потолок. Матвей пощупал карман джинс, медведь с зубом на шее был на месте.
Лейтенант не поверил своим глазам, хотелось пройти, вышвырнуть в окно эту проклятую игрушку, но на этот раз страх пересилил его. Он не смог даже пройти на кухню. Но вместе со страхом при виде этой игрушки в голове яркой вспышкой прогремел взрыв осознания. Покивав собственным мыслям, Матвей покинул квартиру, и снова сел в машину. Адрес, куда он собирался ехать, он знал. Не раз уже доводилось там побывать.
Вернулся к своему дому Матвей уже поздним вечером. Настроение было подавленное, разбитое. Не хотелось вообще ничего. В который раз он убеждался в гнили людской природы, да и сам считал себя не лучше тех, кто сидит в СИЗО. Отличало их от Матвея то, что он был при погонах. Но сейчас Матвей так не считал, и это дело он оставлять не собирался.
Из машины лейтенант двинулся прямиком в ближайший бар. Он был не новым посетителем в этом заведении, и девушка за стойкой, когда он заказывал сразу водку, понимала — на работе случилось что-то серьезное.
Пухленькая, низкая Даша давно засматривалась на Матвея, и сейчас решила, что вместе с пивом, которым он собрался запивать водку, она преподнесет ему еще кое-что.
Она поставила два больших стаканчика с пивом на стол, и сама присела.
— Что-то случилось, Матвей?
Лейтенант выпил третью стопку залпом и, занюхав собственным рукавом, не сдержал усмешки.
— Ты че, забыла где я работаю? Давай сюда, — Матвей взял пластиковый стакан с пивом, сделав несколько глотков, — бесит меня все уже.
— А что именно? — поинтересовалась Даша.
— Да ни че, бл, — тихо выругался Матвей и до конца осушил стакан пива.
После водки пиво заходило уже куда приятнее, и в голову отдавало сильнее.
Матвей выложил на стол плюшевого медвежонка, которого увидела и Даша. Посетителей почти не было, а тех, кто просил добавки, обслуживала ученица Даши, и справлялась она неплохо.
— Хули, на закладчиков всяких дела шить, попробуй ка это разбери, — хмыкнул Матвей, смотря на игрушку, — уж домой блять страшно возвращаться.
Даша внимательнее осмотрела игрушку — и в правду жуткая, особенно зуб на леске и улыбка.
— У меня смена через пятнадцать минут заканчивается, — Даша улыбнулась пухлыми губами, глянув на часы за стойкой, — если хочешь, можем пойти ко мне.
Матвей тоже глянул на часы, усмехнулся.
— А, да, время, — Матвей допил второй стакан пива, с которого уже в конец окосел, — не, Даш, спасибо. Мне еще кота покормить, а то соседей заебет, жаловаться будут, ну, понимаешь.
Даша понятливо покивала, когда Матвей поднимался из-за стола, и шаткой походкой покинул бар.
Матвей шел к своей сталинке, вспоминая предложение Даши. Да ну, знает он, чем это может кончиться. Да и не было у него никакого кота, а если уж пар выпустить захочется, то можно в выходной просто сходить в Зажигалку, допустим, Энди Шоу, Кукла Шоу, Паутина или Жара, да этих клубов, где девки так и клеятся, пруд пруди.
Там уж найдется девица, это Матвей знал, и не раз пробовал — работает.
А что до какой-то Даши… доброй он ее считал, но потом сразу думал, что похер ему на нее, она же толстая и маленькая. Кому она нахер нужна? Точно не ему. В падлу ему было клеить из нерадивой девки что-то сносное. Если она сама не хочет, то чем он может помочь? Уж проще найти одну на раз, и голову себе не забивать.
С этими мыслями Матвей вернулся домой, шаткой походкой смело прошел на кухню, уставившись на вонючего медвежонка на подоконнике.
Вынул из кармана игрушку с перетянутой леской шеей и зубом-медальоном.
— На, блять, подругу тебе принес, — Матвей бросил на подоконник второго медвежонка.
Не оборачиваясь, он прошел в зал, где сразу же рухнул на диван, и практически мгновенно уснул.
Утром, Матвей даже удивился, посетив кухню. Два медвежонка так и лежали на подоконнике, и никаких странных снов ему не снилось.
***
Следующий день Вика провела вместе Настей на квартире ее парня, поскольку та часто пустовала.
У Насти был парень, которому родители купили и обустроили квартиру по последнему слову техники. Всюду евроремонт, встроенные светильники в потолки, новенькие розетки и в некоторых комнатах даже включение света по хлопку в ладони.
Красота одним словом, не то, что общежитие.
Вечером подруги устроились на кухне, и Настя достала из холодильника бутылку вина, намекая на хорошее продолжение вечера.
Несмотря на несколько бокалов вина, Вика лишь больше предавалась тихой панике.
— Насть, этого ведь не может быть? Мы ведь не умрем?
— Осмотрись вокруг, подруга, — подмигнула ей Настя, — у подъезда камеры, в подъезде камеры, даже в лифте! У нас в двери три замка и засов, мы тут, как в крепости. Жаль, конечно, Лерку. Ну а Света сама заслужила.
Вика непонимающе глянула на подругу, а та отмахнулась.
— А то ты не помнишь, как она своими зубками выебывалась, — закатив глаза, пробормотала Настя, — и ведь прям, в глаза мне смотрела, когда я про зуб свой пульпитный рассказывала, что лечили тяжело, больно было. А она сука чуть ли не рот разевала, мол, смотри, какие зубы!
— Да помню я, — буркнула Вика, — но она точно не заслужила вот такого, пусть и была своенравной.
— И то верно, — выдохнула Настя, протянув Вике бокал вина, — ну, давай выпьем, подруга, за упокой.
Послышался звон хрусталя, и девушки выпили. И одним бокалом это не ограничилось, поэтому спать ложились они уже вместе и обе откровенно пьяные.
На следующий день Настя разрешила подруге остаться у нее, но предупредила, что к ней придет парень. Утром, когда девушки были на кухне, Настя и завела об этом речь за чашечкой кофе.
— Тимоша сегодня придет вечерком. Ты в своей комнате будь, а как мы закончим, ну, ты поняла, так поужинаем и выпьем.
— Да я уж поняла, — ухмыльнулась Вика.
Вечером, когда Настя встретила на пороге своего Тимошу, они прошли в комнату мимо кухни, где сидела Вика. Высокий и стройный Тимоша лишь мельком увидел Вику и кинул ей быстрое «здрасти», прежде чем Настя утащила его к себе в комнату.
Видимо, Насте понадобилась подготовка к уединению с Тимошей, и она ушла в ванную, которая была от кухни совсем недалеко. Вика лениво закатила глаза, вспомнив планировку квартиры. Кто вообще придумал устраивать рядом с кухней туалет и ванную?
Вика продолжала сидеть на кухне и пялиться в телефон, пока не поняла, что звук в телефоне стал совсем уж тихим. Она прожимала боковую кнопку, увеличивая громкость, но и это не помогло. Все звуки пропали, просто исчезли, это Вика поняла, хлопнув по столу ладонью.
Она подорвалась из-за стола, и побежала к ванной комнате. Она толкала дверь, пыталась выбить ее, но та была как будто вросшая в косяк, даже не реагировала на удары.
Набрав «мент» в списке контактов, Вика выбежала из квартиры, спустилась на несколько этажей ниже, и только тогда услышала приглушенный голос.
«Але, че трезвонишь на ночь глядя?»
— Настя… — тихо всхлипнула Вика, услышав голос полицейского
124
