Моя история началась осенним утром, октября месяца. Не было ещё восьми, но солнце к этому времени поднялось над городом, обещая тёплый день. Вообще, осень оказалась довольно приятной, как и полагается на юге. Мы всё ещё не носили куртки, предпочитая лёгкие одежды, а некоторые люди до сих пор купались в море. Но таких было не особо много.
Выйдя из дома, направляясь в сторону школы, со мной как раз именно тогда и произошло это несчастье. Рядом остановился белый микроавтобус, в который меня и затащили насильно, захлопнув дверцу. На голову натянули мешок, а когда я попыталась кричать, то больно ударили по почкам. Мне оставалось лишь смириться с похищением. И как я узнала позже, свидетелей этому не было, как не удивительно. Ведь именно в такое время все идут на учёбу и работу. Но, тем не менее, это было так.
Мы ехали минут сорок, после чего меня вытащили из салона, и запихнули в сырой подвал с ржавой кроватью и ведром, которое служило туалетом. Похитителей оказалось двое, мужчины лет тридцати с небольшим. Пуля и Гвоздь, именно так они обращались друг к другу. Если первый имел вполне нормальный вид, то Гвоздь казался натуральным садистом. Он всё это время странно смотрел на меня, будто что-то прикидывая, о чём-то мечтая. Я не была совсем тёмной, и вполне прекрасно понимала, что некоторые дядьки имеют склонность к несовершеннолетним.
— Что вам от меня нужно? – спросила я дрогнувшим голосом, глотая слёзы.
Меня трусило от всего пережитого, а также возможных будущих неприятностей. Я съёжилась на скрипучей кровати, на прохудившемся матраце, с ужасом уставившись на своих похитителей.
— Если себя будешь вести хорошо, то ничего не произойдёт, — успокоил меня Пуля. – Всё зависит от твоего отца. Если мы с ним договоримся, значит вскоре вернёшься домой.
Они требовали выкуп за меня, а ещё некоторые уступки. Мне на тот момент исполнилось только пятнадцать, и поэтому я никогда не вникала в отцовские дела. Да, он имел крупный бизнес, являясь владельцем казино недалеко от Ейска. А ещё в Краснодаре была сеть супермаркетов, и в Сочи отели.
Пуля со мной обращался хорошо, принося еду и воду, постоянно вынося ведро с нечистотами. Он даже болтал на разные темы, в отличие от Гвоздя. Этот меня пугал своим холодным взглядом. Так могла смотреть змея на свою будущую жертву. К счастью, второй спускался сюда не часто, может только пару раз за три проведённых здесь дня.
— Когда вы меня отпустите? – с надеждой поинтересовалась я в очередной раз, обращаясь к первому похитителю.
Пуля пожал плечами, дымя сигаретой.
— Всё оказалось не так просто. Твой отец не хочет идти на уступки. Он согласен выплатить за тебя некоторую сумму, но делиться акциями не желает. Наш работодатель этим недоволен.
Да, это было в стиле моего папаши. Бизнес для него всё. И я сомневалась, что две стороны придут к консенсусу. Отец пожертвует любым, но лишь бы его отели и казино остались при нём. Да и отношения с ним у нас никогда не складывались. Он вечно в разъездах, а мы с матерью дома. Отдых за рубежом, деловые поездки, молодые любовницы. Все эти новости приносили нам знакомые, которые видели другую жизнь отца. Свою мать же я не понимала, как можно терпеть эти унижения из-за денег. Впрочем, наверное, её всё устраивало, раз они продолжали существовать бок обок.
На третий, последний день моего заключения, Пуля отправился куда-то по своим делам, оставив меня с этим садистом. Наверное, ближе к вечеру, часов около четырёх, Гвоздь спустился в подвал, хватая меня без лишних слов за шкирку, грубо выволакивая наружу. Он ничего не говорил, только мерзко улыбался, растягивая слюнявые тонкие губы, а его всегда холодные, чуть навыкате глаза, поблёскивали от возбуждения. Тощее тело покрывала уйма наколок. На меня скалились черти и волки, улыбались русалки и просто нагие девицы. Имелись также слова, коих разобрать я не смогла. Несмотря на осень, похититель ходил с голым торсом. По крайней мере, здесь.
— Отпусти! – выкрикнула я, пытаясь вывернуться.
— Молчать! — рявкнул он, сильно ударив меня лицом о стену.
Из носа потекла кровь.
Гвоздь вытащил меня из подвала, обходя ветхий домишка, двигаясь в сторону огорода.
— Пикнешь, выпущу тебе потроха, — предупредил он, осматриваясь по сторонам, тыча мне в грудь изогнутым пальцем с чёрным ногтем.
Мы приблизились к огромному ящику, который лежал открытым возле недавно выкопанной ямы. Похититель пихнул меня в спину, указывая небритым подбородком.
— Ложись в него.
Я не смогла дать сопротивление, и избитая, улеглась на дно, дрожа всем телом, предчувствуя нечто нехорошее, нечто ужасное, я сжалась в комок, ожидая мучений. Собственно, так и произошло всего секунду спустя. Лучше бы меня избили, чем пережить всё это…
— А теперь сюрприз, — ухмыльнулся Гвоздь.
Он достал из рядом лежавшей металлической коробки тощую крысу, и держа её за лысый хвост, с хохотом закинул эту мерзкую дрянь прямо ко мне на грудь, и следом захлопнул крышку ящика. Темнота окутала меня со всех сторон, а дышать сразу стало нечем. Крыса же, попискивая, стала бегать по мне, а я дёргалась, ударяясь головой и локтями о стенки. Плечо мгновенно обожгло болью от укуса, а следом и ладонь, когда я попыталась схватить этого серого грызуна. Но тот казался слишком юрким.
— Выпусти! Не-е-е-ет!
А тем временем Гвоздь столкнул ящик со мной в яму, начиная забрасывать его землёй, хороня заживо, нас двоих, человека и грызуна. Я слышала, как по крышке моего гроба ударяется с грохотом почва, а звуки постепенно исчезли, оставив лишь моё хриплое дыхание, да писк мерзкой крысы.
— Ну пожалуйста, — прохныкала я, ощущая, как подступает безумие.
Наконец, спустя неопределённое время, всё исчезло. Вся связь с внешним миром. Я лежала на глубине пары метров, закопанная, похороненная заживо.
Крыса продолжала бегать до тех пор, пока мне не удалось её схватить. Мои пальцы впились ей в шею, ломая кости, стискивая с яростью, ощущая, как мне на живот льётся её горячая кровь, выдавленная через пасть и задний проход. После, я отпустила трупик, всё ещё тяжело дыша в тесном пространстве, жутко потея и обмочившись от страха. Мне рисовались немыслимые картины собственной смерти от удушья. Хуже этого ничего не было, осознавая, что умираешь, и ничего нельзя поделать. И всему виной ящик, который лежал на дне ямы, похороненный под грудой земли.
— Помогите! – забилась я в истерике, ударяясь лбом о верхнюю часть, вновь разбивая нос, совершенно не замечая всего этого.
Ящик походил на гроб, и поэтому в нём особо не подвигаешься. Всё очень тесно. Локти упираются в стенки, как и колени, если их приподнять чуть-чуть. Запах стоял невыносимый, отвратительный, но это на тот момент меня мало волновало. Кровь по-прежнему от дохлой крысы лилась по животу, да и сама мёртвая тушка никуда не делась, прилипнув к одежде. Пот стекал ручьями по лицу, попадая в глаза, щипля их. Волосы облепили череп, а тело рвалось прочь из-под земли, но отчего-то всё ещё оставалось на глубине двух метров. Ах, как жаль, что нельзя было переместиться силой мысли на поверхность.
«Ты здесь умрёшь, — говорил предвкушающий голос смерти, шепча мне в уши. – Медленно, мучительно, задыхаясь, ловя ртом каждый глоток воздуха. И никто тебя не найдёт никогда».
Виски пульсировали, а разум всё никак не мог смириться со всем происходившим. Кислорода с каждым разом ощущалось всё меньше и меньше, а дышать становилось тяжелее, с хрипом. Не знаю, сколько я провела в этом гробу, пару часов или целую вечность. Но склоняюсь к последнему, так как время для меня потеряло какой-либо смысл. Я плыла в пустоте, начиная слышать странные звуки, которые не принадлежали этому миру. Это скреблись покойники, чьи кости находились в этой земле с давних пор. Они прежние жертвы Гвоздя, сгинувшие в земле, но всё ещё ожидающие отмщения. Они взывали к справедливости, одновременно царапая дерево ящика с другой стороны, желая прорвать преграду, чтобы очутиться внутри, где всё ещё билось сердце, жизнь. Она слабо теплилась, и умершим следовало вдохнуть её в свои истлевшие лёгкие, всосать, как курильщик заглатывает в себя табачный дым, наслаждаясь раковыми миазмами, распространяющимися по организму со скоростью света.
— Оставьте меня в покое! Вы все давно мертвы! Мертвы! Мертвы! Ну пожалуйста!
У меня случилась новая порция истерики, и я забилась в очередной раз, крича, ломая о крышку ногти и не замечая этого, рыдая, ощущая всю тяжесть той земли, которая находилась надо мной. А когда силы окончательно покинули тело, то я просто тихо хныкала, уставившись во мрак своей могилы, начиная вспоминать недолгую жизнь, сожалея о многих вещах, возвращаясь к ярким моментам.
«Это всё. Это конец».
И какими же теперь глупыми и мелочными казались собственные поступки, сделанные ранее. Я обижалась, раздувалась от самомнения и важности, плела интриги в школе, обманывала и смеялась. Считала себя центром вселенной. А теперь моя жизнь была похожа на фильм ужасов, где не было ни просвета, ни конца. И мысленно возвращаясь в прошлое, я бы могла изменить огромную кучу вещей. Не быть настолько эгоистичной по отношению к матери и подругам. Господи! Да я смогла бы поменять абсолютно всё! Но это самое всё упиралось в ящик. Ящик, что рушил планы, уничтожая мне дальнейшую жизнь, погружая в кошмары.
Находясь в полуобморочном состоянии, я не сразу услышала некие посторонние звуки, которые вторглись в мой замкнутый маленький мирок. Некий шелест. Он с каждым хриплым вздохом становился всё громче, всё яснее. И вскоре, но мне это показалось столетиями, крышка ящика распахнулась, впуская вовнутрь свежий воздух. Надо мной склонилось лицо похитителя. Пуля вытащил меня из тесного пространства, грязную от крови и мочи, всю искусанную крысиными зубами, дрожащую от наслаждения того, что я снова могу вдыхать такой прекрасный свежий воздух.
— Жива, — выдохнул он облегчённо.
Пуля отнёс меня с огорода, укладывая на лавку под деревом. Краем глаза я увидела ноги обутые в тяжёлые ботинки, что торчали из-за угла дома. Это был Гвоздь.
— У него окончательно поехала крыша, — проговорил похититель, передавая мне бутылку с водой. — Мне пришлось его…
Он замолчал, выдыхая медленно табачный дым, прикасаясь к пистолету под рубашкой. Пуля пустил пулю.
— О, если бы я только знал, что он так поступит, то не уехал бы…
Спустя ещё минут тридцать, Пуля отвёз меня обратно в город, высадив на тихой улочке. Он уехал, оставив меня одну. И забегая вперёд в будущее, я увидела его только однажды, спустя несколько недель. Его лицо смотрело на меня с экрана телевизора. Там говорилось, что в лесополосе был найден труп неизвестного мужчины, который оказался застрелен. Убийц конечно не нашли.
Когда-то мне довелось читать об одной женщине, жившей давно и в другой стране. На её могильной плите было начертано: «Жила однажды, умерла дважды». Нечто подобное случилось и со мной. Вот только я считаю, что моих рождений было также два. Возможно и у меня будет начертано что-то подобное, хотя думать об этом не хочется.
Прошёл с тех пор уже не один год, а я по-прежнему помню весь тот липкий ужас, который я испытала, находясь в ящике под землёй, похороненная заживо. Будто это случилось только вчера. Холодный взгляд Гвоздя проникает сквозь время, терзая мой измученный разум во снах, заставляя дрожать вновь и вновь, искать спасения от удушливой смерти. Но просыпаясь, мокрая от холодного пота, я с облегчением выдыхаю. Это был лишь сон. Только кошмарный сон.
286
