Как и все дети того времени, мы часто лазали по стройкам, любили заброшенные места, желая отыскать в них нечто волнующее, таинственное. Нас гнал вперёд азарт приключений, но никто из нас в то лето даже не мог предположить, что мы столкнёмся с настоящим ужасом…
Стоял полдень, жаркий, душный. После лимана, мы направились к старому заводу, который не работал к тому времени уже почти два десятка лет. В семидесятых годах на территории произошёл сильный пожар, и с тех самых пор производство остановилось. Да, когда-то продукция расходилась по всей стране, всем известные консервы, но сейчас от сего места остались лишь пустые цеха, сорняк и заброшенная территория. А ещё бродячие собаки, которых слишком много там развелось. Но в последнее время стаи измельчали, почти исчезли. Может живодёры постарались, или нечто другое. Не знаю.
Перемахнув через бетонный забор, мы оказались на другой стороне, направившись сразу в цеха, поднявшись по мелким каменным ступеням, проходя многочисленными узкими и не очень коридорами. Наши глаза рыскали по сторонам в поисках чего-нибудь полезного, интересного.
— Дня три назад Васька, из второго подъезда, нашёл здесь проволоку, — сказал Никита, выдувая приличных размеров пузырь из жвачки. — Цветную.
Проволока была нам нужна, как и любым другим пацанам того времени. Мы делали из неё человечков, оплетали рогатки и ножи. Впрочем, она являлась таким же ценным ресурсом, как и магний, который мы добывали на кладбище самолётов.
— И где он её отыскал? — поинтересовался Антон, рыжий парень, самый старший из нашей троицы.
Мы дружили с самого детства, хотя на тот момент нам было только тринадцать. Но как сошлись в первом классе, так и двигались дальше, никого больше не принимая в компанию.
— Во втором цеху. Тот, что возле ангара.
— Да знаю я, где он находится. Чё, первый раз здесь что ли.
— Сам ведь спросил.
Минут тридцать мы ползали по бывшему консервному заводу, в пыли и грязи, пытаясь отыскать что-либо для себя ценное. А потом наш взор обратился к неровной дыре в, которая уводила в подвальные помещения, которые, как рассказывали другие пацаны, тянулись на много сотен метров под цехами. Никто из нас там раньше не был, да и нормального спуска, удивительное дело, мы так и не смогли найти.
— У меня есть верёвка, — обрадовал нас Антон. — Нашёл её месяц назад, да и припрятал на всякий случай.
Спустя несколько минут он вернулся обратно, держа ту самую верёвку, пыльную, серую, которую достал из своей нычки.
— Выдержит ли она нас? — с сомнением поинтересовался я.
— Сто пудов. Не ссы.
— Да ну, — усомнился тоже и Никита. — Вон, она вся гнилая. И мокрая вдобавок.
— Да не ссыти, блин.
Но верёвка нас выдержала, так что мы преспокойно спустились вниз, где царил вечный мрак и куда никогда не попадало солнце. А ещё здесь сильно несло дохлятиной, сыростью и чем-то резким, аммиачным.
— Метра три до потолка, — покачал я головой, изучая пространство от пола до верха.
— Да все четыре, наверное, — отозвался Антон.
Он сплюнул себе под ноги.
— Жаль. Нужно было хотя бы фонарик взять.
— У меня спички есть, — потряс коробком Никита.
— Да толку здесь от твоих спичек. Сквозняк, как-никак.
— Да это только здесь сквозит, а отойти на пару метров и всё…
Перебрасываясь пустыми словами, мы принялись с осторожностью изучать подвальное помещение, которое ранее было складом. Наткнулись на проржавевший транспортёр, что уходил к потолку, но проход оказался забетонированным. Отыскали несколько вздувшихся банок, а ещё увидели много костей собак и крыс. Дальше углубляться не решились, так как там царила полнейшая тьма, а дыра в потолке и без того уже оставалась метрах в десяти от нас.
— Вы слышите? — спросил я, поднимая руку, хотя товарищи этого жеста не видели.
— Что именно?
— Тихо. Прислушайтесь.
И в наступившей тишине мы все услышали приближающиеся шаги из темноты. Кто-то двигался неспешно, грузно, подволакивая одну ногу. А когда некто понял, что был замечен, то ускорился мгновенно, набирая темп. Из мрака послышалось жуткое глухое рычание.
«Вот срань», — подумалось мне с ужасом в тот миг.
Ноги мгновенно стали ватными, а коленки мелко затряслись. Выпучив глаза от страха, я развернулся, бросаясь прочь к верёвке, достигая её в несколько секунд, слыша за спиной топот и тяжёлое дыхание друзей.
Проём показался мне лучиком яркого солнца в этом царстве тьмы. Уцепившись за верёвку, я принялся карабкаться, перебирая ловко руками и ногами точно обезьяна. Следом ползли товарищи, и мне даже подумалось о том, что старая верёвка может не выдержать груза троих. Но нет, всё обошлось. К счастью.
Ухватившись за края, я подтянулся, перекатываясь, тут же становясь на колени, помогая выбраться Никите. А когда протянул руку Антону, то увидел, как побелело его лицо.
— Меня кто-то схватил за ногу, — прошептал он помертвевшими от испытываемого животного ужаса губами.
Внизу явно находился не зверь, как я изначально предположил. Да и глупо было так думать, если шаги принадлежали двуногому.
— Помоги мне!
Я схватил Антона за запястье, а Никита за другое, и таким образом мы принялись тянуть визжащего друга наверх. Тот извивался словно червяк, только чудом не соскальзывая обратно во мрак. И если бы он упал, страшно даже было подумать, что с ним произошло бы тогда.
— Помогите! Помогите! Поооомогите! Аааа!
Мы смогли вытащить приятеля на бетон, но вместе с ним вытянули и жуткую тварь, которая зарычала при виде нас. Она явно была женского пола, если судить по формам, одетая в промокшие и прогнившие лохмотья. Белые спутанные волосы открыли на мгновение жуткое лицо с белёсыми без зрачков глазами и бледную, почти прозрачную кожу. Окровавленные заострённые зубы скалились в нашу сторону, мелко клацая друг о друга с мерзким звуком. Тварь, по-видимому, успела цапнуть ногу Антона, когда висела на нём.
Существо подняло длинные жилистые руки с обломанными чёрными ногтями, прикрывая от света лицо, бельма глаз. В этот миг Никита громко закричал, бросаясь со всех ног прочь по цеху. А я, не помня себя от страха, ударил гадину в грудь ногой, и та, злобно зашипев, рухнула обратно в дыру, откуда через секунду послышался характерный звук от упавшего тела.
— Бежим! — приказал я, отвязывая трясущимися руками верёвку, не желая, чтобы гадина вновь смогла взобраться.
Подхватив приятеля, я повёл его к выходу, постоянно оглядываясь, ожидая вновь увидеть жуткую тварь, которая каким-то чудом снова смогла вскарабкаться на поверхность. Но нет. Мы спокойно достигли открытого пространства, выбираясь под голубое небо. Правда, Антон сильно хромал. И как выяснилось позже, гадина его укусила за икру, вырвав зубами приличный кусок плоти.
Никому и никогда мы не рассказывали об этой истории, что произошла с нами в начале 90-х годов. Антону, к сожалению, не повезло. Не знаю точно всех подробностей, но у него началось заражение и вскоре ему ампутировали ногу. Спустя шесть месяцев их семья уехала из города, и мы больше никогда не виделись. Другой мой приятель, Никита, шагнул из окна, когда ему было семнадцать. Причина была в девушке, как все говорили. Но мне ведь было известно, что он страдал кошмарами после того дня. И даже несколько месяцев лежал в больницы. Его психика оказалась самой слабой из нас троих.
И только я по-прежнему проживаю здесь, наблюдая, как вскоре завод выкупили, а потом разрушили, выстроив на его месте торговый центр с парковкой.
О той твари мне слышать больше не доводилось никогда. Куда она делась, не ведаю до сих пор. Но в тогдашних газетах абсолютно ничего не писали о похожих случаях. Быть может, она смогла выбраться, и под покровом ночи устремилась к новому логову, а возможно её завалило, когда рушили завод. Не знаю и знать не хочу. Но страх подвалов и тёмных помещений у меня остался до сих пор, даже спустя столько прошедших лет. Я опасаюсь, что, спустившись однажды, я услышу приближающиеся шаркающие шаги подвальный, как мы её прозвали. И меня заволакивает в липкий кокон страха. Тогда я вновь и вновь возвращаюсь к тому летнему дню, когда не предвещало ничего плохого…
594
