Нечисть

Рекомендуется читать с осторожностью и вслух не проговаривать гимн Сатане.
Реальность, как мне кажется, гораздо страшнее любой истории о мертвецах, призраках и инопланетниках.
Джордж Ромеро.

— О-о, идёт.

— Не идёт, а пишет.

Опять по мою душу. По спине пробежал неприятный холодок.

— Красавица-а-а. Слышь, недотрога!

Их было трое. Трое молодых богатеньких бездельников, преследовавших меня второй день. Вчера они махали мне руками и зазывали в машину. Говорили пошлости. Предлагали перетрахаться добром. Мол, им в удовольствие, и я заработаю. Сегодня же один из них стоял посреди дороги и преграждал мне путь.

— Отвали, – сказала я довольно резко, но он схватил меня за руку.

Поблизости никого не было, мы находились на узкой безлюдной улице. Я не любила это место. Здесь вообще ходить в одиночку было опасно, но эта дорога сокращала путь до дома и я всё время легкомысленно рисковала.

— Вам проституток, что ли, мало? – начала было я, но широкая ладонь плотно прижала к моему лицу платок, обильно смоченный вонючей дрянью.

Меня крепко держали, я сопротивлялась, как могла, пытаясь ударить острой шпилькой по ногам нападавших. Я задерживала дыхание, насколько это было возможно. Но дышать надо даже рыбе под водой, и судорожно вдохнув пары резко пахнущего вещества полной грудью, я разомлела и обмякла. Перед глазами поплыло.

Я очнулась в небольшой комнате с низким потолком. Окна были задрапированы плотными портьерами. Стол, несколько мягких стульев, пол устилал пушистый ковёр. Я лежала на широкой тахте уже без верхней одежды. За стеной раздавались приглушённые голоса. Голова нестерпимо болела, хотелось пить. Во рту ощущался приторный сладковатый привкус. Через несколько минут в дверях нарисовались мои похитители.

— Где я? — спросила я, пытаясь подняться.

— Там, где тебя искать никто не станет.

— Что вам нужно?

— Щто-о-о вам нюжно? – скривился один из них, — ты дура, да? Не хочешь по хорошему, будет по плохому.

Три богатеньких отморозка считали себя хозяевами жизни.

Вчера они медленно ехали за мной на навороченном внедорожнике, и высунув из окон свои слащавые рожи, говорили гадости. Сегодня негодяи решили ускорить процесс сближения, и перешли к действиям.

Кошмар начался. Они деловито меня распластали и стали насиловать, пуская по кругу. Чего они только со мной не вытворяли. Я даже не подозревала, что подобное возможно. Время остановилось. Каждая клеточка моего тела испытывала непрерывную раздирающую боль. Её было целый океан. Мучения, казалось, длились вечность. Истощение нарастало, и временами я впадала в беспамятство. Меня приводили в чувство пощёчинами и продолжали.

Всему приходит конец, насильники выдохлись. Они выволокли меня во двор, и потащили к припаркованной возле высокого кирпичного забора машине. Краем глаза я видела выложенную яркой мозаикой площадку. Резные колонны из мрамора, статуи в центре большого фонтана. Меня швырнули на заднее сиденье и повезли куда-то к окраине города. Я слышала это из обрывков их разговора. Машина остановилась, и один из парней вытолкнул меня на улицу. Он стоял и широко улыбался. Он не чувствовал никакой ответственности за содеянное! Наверное, был уверен, что я его игрушка, вещь. Фамильярно похлопав меня по щеке, он засунул мне за резинку разорванных колготок сложенную вдвое бумажку. Второй похабно загоготал:

— Умница. Будешь покладистой, в следующий раз получишь втрое больше. А проявишь смекалку, и впятеро, — сказал он нахально и бросил мне под ноги пальто.

Они уехали. В голове понемногу прояснялось, и я с ужасом осознала, что со мной приключилось. По их недвусмысленным намёкам это было только начало. Наревевшись вдоволь, я огляделась. Я сидела на мокрой лавочке недалеко от трамвайной остановки. Рядом лежала сумочка, из которой ничего не пропало. Косметичка, кошелёк с тремя пятисотками. Ключи от квартиры. Засунув руку за пазуху, я извлекла из-под резинки стодолларовую купюру.

— Срам прикрой, бесстыжая, — услышала я возглас проходившей мимо старухи.

Я представляла из себя довольно жалкое и развратное зрелище. Юбка разорвана. Пуговицы на блузке отсутствовали. Лифчика не было. Кое-как заправившись и приведя себя в более-менее сносный вид, я враскорячку поплелась к остановке. Дома я отмывалась и обливалась шампунем. Долго. Но позора водой не смоешь. Я буквально ощущала трущиеся об меня потные тела. Кое-как замазав на лице ссадины, я отправилась в полицию и подала заявление об изнасиловании.

На следующий день я сидела в кабинете у следователя.

— Так вот, Потёмина, — говорил седовласый капитан, постукивая карандашом по столу, — скажу тебе честно. Твоё дело намекнули спустить на тормозах очень большие люди. Твоих парней мы легко вычислили. Но они хором твердят, что всё было по обоюдному согласию. Они?
Следователь выложил на стол фотографии.

— Они самые. А почему на тормозах?

— Во первых, свидетелей твоего похищения и изнасилования нет. Во вторых, почему-то сразу нашлись другие свидетели. Они утверждают, что ты добровольно садилась к этим парням в машину, вы мило беседовали, смеялись и даже целовались. Такой вот расклад, Потёмина. Кроме твоего заявления у меня ничего нет. Один из этих золотых мальчиков сын генерального директора строительной компании. Второй — сын чиновника газпрома. Третий – отпрыск влиятельного олигарха. Но я тебе верю. Я верю, что эти ребятки с тобой сотворили, и я не верю этим липовым свидетелям. Твои насильники утверждают, что ты оказывала им услуги сексуального характера добровольно и за деньги. Ты брала у них деньги?
Я молча кивнула, вспомнив про сто долларов, которые мне засунули за колготки.

— Вот видишь. Даже если дело дойдёт до суда, ловкие адвокаты в три счёта его развалят. Будем писать в Москву?

— Будем.

Подписав документы, я отправилась домой. Возле подъезда уже стоял знакомый огромный мерседес-внедорожник. Насильник подошёл неспешно и медленно прогнусавил:

— Что, шалава, телегу на нас накатала? Думаешь, не знаю? Ты ничего не докажешь. Вот деньги, — он извлёк из кармана небольшой пакет, — здесь сто деревянных косарей, они твои. И разбежались. Ты забываешь про нас, мы забываем про тебя. Большего ты не стоишь. Ты — нищенка, дешёвка. Такие бабки ты в руках не держала. Сиди и не рыпайся. А будешь столицу письмами забрасывать, с тобой приключится несчастный случай.

— Пошёл вон, скот. И деньги твои грязные мне не нужны. Я от своих показаний не откажусь. Не всё можно купить за деньги.

— Как хочешь, дура. Твоё дело. А за деньги можно купить всё. Они грязными не бывают. Они не пахнут. Всё имеет свою цену. Заруби это себе на носу, тварь.

Он забрался в машину и рванул с места. Заломив лихой вираж под красный сигнал светофора, иномарка скрылась за поворотом. Обрызганный грязью гаишник лишь погрозил кулаком.

Что же это творится. Его величество доллар в этом мире решает всё? Получается, им всё можно, и никаких законов для них не писано? И я ничего не смогу сделать, чтобы их наказали по всей строгости, засадили в тюрьму? Всё валилось из рук. Я долго лежала, изучая пустым взглядом люстру на потолке. Стоило на секунду прикрыть глаза, как в сознании всплывали наглые, похотливые, сытые лица.

Так я валялась и валялась, пока где-то в глубине души не возникло ощущение чего-то потустороннего. Комната наполнилась тревожным эфиром и стало не по себе. В дверь настойчиво постучали.

На пороге стояла соседка баба Валя и нерешительно топталась.

— Танюша, измерь мне давление. Мой цифровой аппарат забарахлил, а стрелочным я не умею. Плохо слышу.

В её облике чего-то не хватало. Или же присутствовало нечто непостижимое для моего понимания. Однако, не придав этому значения, я впустила соседку и провела на кухню. Мне надо было выговориться, хоть кому-то излить душу. Я рассказывала и рыдала, а баба Валя гладила меня по голове и приговаривала:

— Ничего, всё будет хорошо.

— Где-ж правда на свете?

— Послушай. Отпусти душу. Когда-нибудь им это отольётся. А ты забудь.

— Рада бы, но не могу.

— Ничего в этом мире не остаётся безнаказанным. Есть тьма, и есть свет. Есть бог, и есть дьявол. Есть слуги божьи и приспешники сатаны. Местью занимаются тёмные силы. А бог велел нам прощать. Ты хочешь мстить?

— Они должны понести наказание. Им всё сходит с рук потому, что они сынки влиятельных людей. Завтра они ещё кого-нибудь изнасилуют. Они так развлекаются.

— Хорошо. Но помни. Обратного пути в этих делах нет. Они наполовину не делаются, и ничего нельзя будет изменить. Ты вещи, в которых тебя насиловали, не выбросила?

— Нет. Может отстираю, зашью. Сгодятся ещё.

— Давай сюда.

Я принесла из ванной кулёк и отдала его бабе Вале.

— Я сейчас уйду, но скоро вернусь, а ты сиди дома, жди.

Явившись снова, баба Валя положила на пол пакет. Глаза её странно блестели желтоватым огнём. Она вручила мне лоскуток.

— Его сожги прямо сейчас. А остальное сожжёшь до восхода солнца в открытом поле. В пакете три куклы, я сшила их из твоих вещей. И три булавки. Когда сожжёшь вещи, по очереди втыкай булавки в куклы, поворачивайся вокруг и приговаривай: «Кто меня испортил, отправляйся по ту сторону». Каждую куклу проткни трижды, оставь в них булавки, и закопай рядком в центре пепелища. Неважно, как ты говоришь. Хоть шёпотом тверди. Здесь важен смысл. Постарайся выбросить всё из головы и вложить в ритуал душу. Тогда будешь услышана.

— Хорошо, только не верю я в это.

— Делай, как я сказала. После, никуда не сворачивая, возвращайся домой, и сиди тихо. Из дома выходи только на другой день.

На следующее утро, встав затемно, как наказала баба Валя, я отправилась мстить. Зайдя за трассу далеко в поле, я приступила к колдовству. Если честно, в эту, казалось чушь, считалку, игру, я не очень-то не верила. Какие-то куклы из детской песочницы. Булавки ржавые. Вкладывала ли я душу? Наверное да, потому что мне это было нужно. Хотя бы психологически. Я проделала обряд, показавшийся мне почему-то смешным и нелепым, и с первыми лучами солнца вернулась домой. Весь день я проторчала в квартире, как было наказано, слоняясь из угла в угол. Наутро из новостей я узнала такое, что заставило задрожать колени. Телеведущая бесстрастно вещала в эфир:

— Сегодня в шесть утра трагически погиб сын известного строительного магната Сергей Востриков. Не справившись с управлением, он выехал на полосу встречного движения, где его внедорожник столкнулся с грузовым автомобилем марки Scania. Рулевой внедорожника погиб на месте. Водитель большегруза не пострадал. Востриков, предположительно, уснул за рулём. По предварительным данным он ехал из ночного клуба домой.

Я присела на край дивана и всматривалась в каждую деталь. Камера запечатлела стоящую на дороге фуру и груду искорёженного металлолома на обочине. Это всё, что осталось от роскошной иномарки. На показанном фото был парень, который позавчера мне совал деньги, а до этого грубо и цинично изнасиловал. Теперь он был мёртв. Совпадение? Возможно, и похожий на детскую игру обряд ни при чём. Так я себя успокаивала. Обычный несчастный случай. Мало ли их в лепёшку разбивается? Но к полудню, как гром среди ясного неба, явилось очередное известие. Сделав погромче, я всматривалась в телевизор.

— А теперь новость последнего часа. Как раз сейчас поступают данные о скоропостижной смерти сына высокопоставленного чиновника газпрома Ивана Назарова. По предварительной версии, он был отравлен кем-то из своего окружения. Его обнаружили без сознания в одном из помещений загородной виллы, принадлежащей его отцу. Бригада медиков доставила Назарова в больницу, где он скончался, не приходя в сознание. В его крови обнаружена смертельная доза сильнодействующего вещества, обнаруженного в бутылке от виски.

Я бродила по комнате и не находила себе места. Вообще-то полная жесть. Трагедия в стиле «рок» с неотвратимым финалом. Этого я уж точно не ожидала, и результат превзошёл все возможные последствия на сто очков вперёд. Вторая смерть второго насильника. Теперь сомнений быть не могло. Сатанинский обряд непостижимым образом сработал, и я привела в действие страшные потусторонние силы. Они существуют. Они рядом с нами. Мы их не видим, не чувствуем, но они за нами наблюдают. А когда призовёшь – действуют. Их не подкупишь, не остановишь, с работы не уволишь. Для них не важно, кто ты в этом мире. Влиятельный олигарх или безродный нищий. Они расправляются со всеми одинаково. Я в них не верила. Даже посмеивалась. Теперь мне стало страшно. Эти обряды, их тайный смысл всегда был понятен лишь узкому кругу посвящённых, и существуют они не ради забавы. Они пришли к нам из древности и отточены тысячелетним опытом бесовской практики. Я чувствовала, как волосы на голове начинают шевелиться. Что же я натворила со своей местью, дура? Со стороны всё выглядело вполне естественно. Один, прогулявший и пробухавший всю ночь напролёт, уселся за руль. Он не представлял себе езду с соблюдением ПДД. Второй вусмерть упился заграничного виски, смешав его с наркотой для большего кайфа. Но всё было не случайно. Сатанинское зло пришло в движение и вершило свой скорый суд. В живых оставался третий, последний из богатеньких насильников. Поздно вечером в дверь позвонили. На пороге стояла хорошо одетая женщина лет сорока и со страхом смотрела мне прямо в глаза.

— Так вот ты какая, ведьма. Красивая. Потому на тебя и позарились. Не усмотрели подвоха. Твоя красота сатанинская. Я вижу. Не боишься с нечистью связываться?

— Вы кто? – опешила я.

— Я мать Анатолия Кадомцева. Не прикидывайся, ты знаешь.

Лишь после этих слов я заметила, как на шее и руках незваной гостьи благородно мерцают массивные кулоны, кольца, браслеты. С ума сойти. Как можно таскать на себе такое количество металла?

— Я не совсем понимаю.

— Брось, девочка. Это ты в полиции можешь мозги выкручивать, а детям страшные сказки на сон рассказывать. Мой сын сейчас в больнице и врачи борются за его жизнь. Говорят, прогноз неблагоприятный. Молниеносно развившийся сепсис. Он чем-то порезался, и занёс себе в кровь какую-то заразу. Тебе не кажется странным, что обычный бытовой порез может привести к таким тяжёлым последствиям?

— Только я здесь причём?

— Он надругался над тобой. Он совершил гнусный поступок, которому нет оправдания. Я знаю, ты мстишь. Умоляю, пощади моего мальчика. Он попросит прощения. И не просто попросит. Только не забирай его жизнь. Отпусти. Ведь он умрёт. Я не смогла к нему пробиться сквозь завесу тьмы, которую ты соткала. Я думала, окажусь сильнее. Но нет. Каждый раз они меня жгут, когда я пытаюсь раздвинуть чары. Твоё чёрное колдовство исходит от него самого. Ты думаешь, я не знаю? Мой наставник не справился. Потому я пришла к тебе. Помоги, умоляю, останови. Ты и так уже отомстила. Хватит тебе две молодые жизни, которые ты забрала.

С этими словами она покорно опустилась на колени и начала целовать мне руки.

Хорошенькое дело. Помоги, останови. Хотелось бы знать, только как? Я где-то читала, что творящий зло не может сотворить добро. Останови. Да я согласна, чёрт возьми. Вот только что мне надо сделать?!

— Я прошу, — продолжала женщина, — я заплачу. Назови любую цену. Сколько ты хочешь? Я всё отдам. Тебе на десять жизней хватит.

— Мне не нужны ваши грязные деньги. Не трогайте меня. Не прикасайтесь, — я оттолкнула женщину, и та упала на четвереньки.

Блин, я не хотела. В голове роились мысли о помощи, и запоздалое раскаяние за содеянное начинало терзать душу. Но я стояла прямо и властным взором окидывала эту жалкую гусеницу. Во мне происходили перемены.

Слёзы отчаяния ползли по щекам матери. Она валялась передо мной беспомощная и раздавленная. Богатая избалованная особа, спускающая на свои прихоти по несколько миллионов за день. Мне почему-то хотелось наступить на неё ногой. Да, её сын — купающийся в роскоши циничный подонок. Ему не были привиты хорошие чувства и моральные устои. Привыкший жить в своё удовольствие, он считал себя хозяином всего, что попадалось на глаза. Типичный, набитый наворованными деньгами паразит-потребитель, которых наплодила весьма далёкая от совершенства система. Теперь он находился на краю, и врачи уже вынесли свой приговор.

— Извините, я хотела бы помочь, но не знаю, как, — очнулась я наконец.

— Вызови демона ещё раз. Он подскажет выход. Ведь ты это умеешь.

— Подождите, я сейчас.

Я вышла на площадку и позвонила бабе Вале.

— Кого там несёт? — послышался знакомый старческий голос.

— Это я, Татьяна.

— Таня? — дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель показалось сонное лицо, — почему не спишь.

— Баба Валя, помогите. Можно остановить тот обряд, который начал действовать?

— Какой обряд? Чего ты несёшь?

— Ну, с моими вещами, с теми куклами.

— Тебе что, дурной сон приснился?

— Позавчера вы дали мне куклы, которые сшили. Чтобы я их проткнула булавками.

— Свят, свят, свят. Я набожная прихожанка и в церковь хожу. Господь с тобой. Где ты этой дряни начиталась? Ты в своём уме, девочка? Какие ещё куклы? Я никогда не шила кукол.

— Вы давление ко мне измерить приходили.

— Я сама себе его меряю. У меня хороший цифровой прибор.

— Но вы же говорили, что он барахлит.

— С ним всё в порядке. Да что с тобой? Говорила тебе, сидение за компьютером до добра не доведёт. Торчите в этих инстаграммах сутками, а потом с ума сходите. Иди спать.

И баба Валя захлопнула дверь. Я повернулась и столкнулась с матерью Анатолия.

— Ты! Ты пожалеешь, — прошипела она, и стремглав побежала вниз по ступенькам.

Наутро из теленовостей я узнала, что сын влиятельного олигарха Анатолий Кадомцев умер в больнице от какой-то страшной инфекции. Неужели баба Валя не приходила со своим давлением? А эта женщина. Была ли она на самом деле? С тех пор прошла неделя, и моему сознанию начало приоткрываться то, что баба Валя к этому визиту не имеет ни малейшего отношения. Она стучалась. В тот раз она именно стучалась, а не звонила в дверь, как это было раньше. Господи, я не узрела в её облике тогда, что за домашним халатом скрывается стройный девичий стан, а не старушечья фигура. И на руке была надпись. Она мелькнула перед взором, когда та сущность гладила меня по голове. Там было три девятки. Только сейчас я поняла по настоящему — шестёрки. Но ведь она всегда делала пометки на руках, когда куда-нибудь ходила. Ну, чтобы не забыть по дороге, зачем пошла. Такое с ней бывало. А может, я схожу с ума? Но ведь насильники один за другим в одночасье отправились на тот свет. Мне их не жаль. Они горят в аду. И не просто горят. Настоящая преисподняя гораздо ужаснее. Вселенная чистого хаоса. Вселенная абсолютного зла. Параллельная вселенная. Теперь я знаю. Однако больше ко мне никто не приходил, не звонил, и никак не беспокоил. Баба Валя про обряд не заикалась. Однажды, набравшись смелости, я отправилась в поле и отыскала место, где сожгла вещи и закопала куклы. Пепелище поблёкло и почему-то по конфигурации напоминало шестиконечник. Трава на нём так и не проросла. А ступать по нему и раскапывать эти ужасные куклы я так и не решилась. В моём еженедельнике между страниц так и лежит стодолларовая купюра, которую один из парней тогда засунул мне в трусы. Я не знаю, что с ней делать. Пока не знаю. Но чувствую присутствие чего-то рядом. А по ночам отчётливо я слышу голоса. Они твердят мне о каком-то зове. Что я должна и дальше продолжать. Они побуждают меня на этот путь, и я не в силах воспротивиться. Я вмешалась в естественный ход событий, и нечисть призывает меня в свои слуги. Мне выбора не оставляют. Вернее был, когда в облике соседки ко мне заявилось оно. Но я дала согласие с готовностью на месть. Она затмила разум и глаза. Сейчас же поздно, я ступила на путь зла. Ведь говорила же она, что эти штучки наполовину не делаются. Так кто же в зеркале теперь?! В нём отражение меня уж не такое. Я вижу неземное сияние в своих глазах. И я прекрасна властным обликом своим. А за спиной маячат тени из бездонных коридоров. Я знаю. Будет посвящение. Меня готовят. Что всё, вот это с изнасилованием и местью было подстроено. Я успешно прошла своего рода испытательный срок, как это практикуют перед приёмом на престижную работу. Тёмные силы увидели во мне, раскрыли этакое, подвластное лишь избранным. Сатане нужны солдаты тьмы. Много. Ведь кто-то побуждает же людей отрекаться от веры в своих богов. Взрывать церкви. Развязывать войны. Миром правит ОН. Грядёт битва добра со злом, а после – страшное судилище. Осталось принести присягу. Не просто продать душу, а именно присягу. Недолго ждать осталось: врата откроются, и я войду.

Ave Samael, Princeps Tenebrarum !
Es Diabolus Magnus senior dei lucis,
Ipsus Deus Chaosis, Pater Ater.
Ave Malchira, Princeps Vesperi,
qui MaLaCh ha-‘Or ante lucem fueras
et MeLeCh ha-Ra factus es contra deum !
Ave Sol Niger, Sol Mortuorum, MaLaCh ha-MoVeTh,
IeTzeR ha-MoVeTh, MeLeCh ha-MoVeTh !
Ave Stator Vesperi, Contraversor Orienti.
Tu es Protector impurorum nefasque, Opressor divinorum.
Ave Samael, Princeps Noctis, Serpens Antiquus,
Hostis dei, Hostis generis numani, Leviathan Regenitus.
Tute es Therion regni, Pater Kain, Pater Armilii.
Tutmet es Conditor Mortis, Princeps Inferni.
Vocamus Te, advocamus Te, veni et vince !
Ya Samael, Chaskiah, Chaskiel, Sataniah, Satanael,
Vocamus Te, advocamus Te, veni et vince !!! !!! !!!

Читать страшные истории:

➩ Шкаф
➩ Лиза в окне
➩ Сделка
➩ Необычная поездка
➩ Шатун