Мертвецки пьяный дед. «Версия 3»
Алексей много лет не был в родной деревне, в которой ему довелось провести своё счастливое детство. Приближаясь к селению, он с ностальгией вспоминал, как бегал по этим местам сопливым мальчишкой. Ему также припомнились вкусные пироги, которые пекла бабушка. Но старушки уже давно не было. Она покинула этот мир почти десять лет назад, оставив своего мужа в одиночестве дожидаться последнего часа.
Бросив автомобиль на дороге, так как дальше было не проехать, Алексей двинулся на своих двоих, постоянно поправляя на плече тяжёлую спортивную сумку, в которой находились гостинцы для деда. Как-никак, не каждый день приезжаешь сюда, и даже не каждый месяц. Поэтому с пустыми руками нельзя.
Молодой человек остановился на центральной и единственной улице, оглядывая убогий пейзаж. Дома казались опустевшими, в которых никто давно не жил. Ставни заколочены, а из труб не поднимался дым. Селение вымерло. Молодёжь уехала в город, а старики должны были доживать свой век в одиночестве, теша себя воспоминаниями прошлого.
Ещё два десятка лет назад, здесь всё было по-другому. Жизнь бурлила в этом месте. Маленький Алёша играл со своими друзьями, когда приезжал к бабушке с дедушкой на лето. Но сейчас, по-видимому, из старых знакомых никого не осталось. Возможно кто-то спился и помер, а другие уехали, решив начать новую жизнь в большом городе. Так обычно и поступали во многих населённых пунктах. Молодежи нечего было делать в глуши, кроме как бухать. Работы не имелось, так что все стремились в города, где имелся хотя бы какой-нибудь шанс стать кем-то. Да и то не факт, но попытка, как говорится…
Алексей с изумлением смотрел на покосившиеся от времени дома, что стояли на честном слове. Казалось, что подует ветер и эти строения рухнут, не выдержав напора. Огороды исчезли под густым сорняком. Не было слышно никаких звуков. Ни собак, ни птиц.
—, вымерли что ли здесь все? — пробормотал он себе под нос, вертя головой, пытаясь поймать хоть какое-нибудь движение.
Ступая по неровностям дороги, Алексей медленно приближался к такому знакомому дому. К его облегчению, ставни были открыты, как впрочем, и входная дверь, будто приглашая забредших путников на обед.
«Добрый путник заходи, — вспомнил парень слова одной песенки. — И в подвале есть вино, правда горькое оно».
Но в отличие от паучихи, здесь жил вполне нормальный живой человек. Его старик, который учил маленького Алешку рыбачить, слушать звуки леса, распознавая зверей по их голосам.
Сунувшись вовнутрь, молодой человек сразу ощутил неприятный сладковатый запах, который ударил в нос. Поморщившись от отвращения, Алексей громко окликнул деда, внимательно приглядываясь к обстановке. Вроде ничего не изменилось. Та же старая мебель, что и раньше. Даже стол, за которым он в детстве кушал, с широкой лавкой у стены.
Наконец послышались приближающиеся тяжёлые шаги. Из мрака комнаты появилась сухая фигура, в которой молодой человек узнал своего деда. Седая борода была всклокочена, как и длинные волосы на голове. Этакий бирюк. Два злобных покрасневших глаза уставились на Алексея, пристально глядя из-под густых бровей. Старик что-то прошамкал, сплёвывая себе под ноги.
— Кто таков! — потребовал он немедленного ответа, подтягивая сползающие штаны.
Алексей отпрянул от такого негатива, растерявшись на какое-то время. Но собравшись с мыслями, он улыбнулся.
— Ты чё дёснами светишь? Дурной что ли? Отвечай, когда тебя спрашивают. Иначе сейчас возьму ружьё, да как…
Жилистые руки с пожелтевшими от никотина пальцами упёрлись в бока.
— Дедушка, ты не узнаёшь меня? Я же Алёша.
Какое-то время ничего не происходило, а потом морщины на лице разгладились, а на сухих губах появилась довольная улыбка. Взгляд мигом переменился, подобрев.
— Алёшка! — закричал он во всё своё мощное горло. — Ну чертяка! Вымахал то как!
Дед без усилий оторвал девяностокилограммового внука от пола, тряся его как куклу.
— Да-да, это я.
— Здоровый стал, как твой батя. Прямо кабан. Да какой там кабан! Лось!
— Ну да, есть такое дело.
Внук явно засмущался.
— А я думаю, кого это принесла нечистая? Уже обрадовался… Кхе-кхе. Впрочем…
* * *
— Такие вот дела.
Они сидели возле окна за старым прямоугольным столом. Перед Алексеем находилась тарелка с вареным мясом. В блюдце лежали вялые огурцы и помидоры, а также сыр, который успел покрыться плесенью. Внук рассказывал своему деду о жизни в городе, а также о родителях. Показав несколько фотографий, старик потом долго охал, говоря, как изменился его сын с невесткой.
— Да уж. Прямо и не узнать их. Папка то твой, вон, седой, как я.
Дед грустно улыбнулся.
— Так сколько же времени прошло, дедуль.
— Да, время. К сожалению, оно летит стремительно. Я и сам помню себя в твоём возрасте, а поглядишь в зеркало, и не понимаешь, когда успел состариться. Вроде бы только вчера ещё… Эх!
Он с тоской махнул рукой, пуская короткую слезу, мельком бросив взгляд на свою усопшую супругу, чья фотография в рамочке висела над столом.
— Я тут тебе гостинцы из города привёз, — проговорил Алексей, запуская руку в спортивную сумку.
Он извлёк и положил на стол пакет с конфетами, вафли, колбасу. А последней вытянул литровую бутылку виски, которую с торжественностью водрузил между блюдцами с едой.
— По маленькой? — поинтересовался внук.
— Можно и по маленькой, — не стал возражать старик, глядя на бутылку без особого интереса. — Вот только у меня от этой водички изжога. Будто всё внутри жжёт огнём. Заморская она. Дурная.
Он почмокал сухими губами, громко и явно демонстративно вздыхая.
— У меня есть ещё вино. Наше, на юге произведено.
Внук извлёк ещё одну бутылку, ставя рядом с виски.
— Уф, — выдохнул дед. — Привыкли в своих городах пить всякую дрянь.
С этими словами он поднялся с лавки и направился в погреб, откуда вскоре появился с двухлитровой бутылью самогона мутного цвета, с улыбкой водрузив на стол, с любовью утерев пыль со стекла.
— Во! Это тебе не бабские компоты. Если уж и пить, то чистый продукт. У меня есть отличный рецепт приготовления. Я настаиваю на корнях, а на каких, скажу позже…
Дед загадочно подмигнул, облизываясь, трясущимися руками откупоривая бутыль, разливая по граненым стаканам приятно пахнущую жидкость.
— А куда делись все местные? — поинтересовался внук, когда они пропустили по первой и по второй.
— Ай! — отмахнулся старик, по-прежнему глядя с жадностью на принесённую им бутыль. — Ты пей. И закусывать не забывай.
За окном уже смеркалось, когда бутылка с самогоном наполовину опустела. Было видно, что старик хорошо захмелел, так как его лицо покраснело, принимая более привычный цвет, а не мертвенно бледный, как до этого, а речи стали невнятными. Да и сам Алексей, сидя на лавке, то и дело клевал носом. Ведь он не привык пить такими ударными дозами ядреный самогон. Впрочем, что касаемо деда, то тот всегда любил принять на грудь. Бабка, его жена, гоняла мужа, но тот умудрялся набираться в сарае, на огороде, где повсюду имелись заначки.
— Да, и вот вернувшись из армии, поступил на юридический… Второй курс уже.
Внук продолжал рассказывать о своей жизни, а дед, молча слушал, поглядывая на граненые стаканы, взглядом поторапливая Алексея, шевеля кустистыми бровями, словно старый филин.
— Ну а семьёй не думал пока обзаводиться?
— Да не, рано ещё. Не нагулялся. И не хочу взваливать на себя обязанности.
— Ну девка хоть есть?
— Угу. Встречаюсь тут с одной. Познакомился несколько месяцев назад. Вроде нормальная.
— Да все они вначале нормальные… — со знанием дела ответил дед.
Где-то на улице заухала сова, а вдалеке, в лесу, завыли волки. Алексей мысленно покачал головой, чувствуя разницу между городом и деревней, что была забыта среди древних лесов. Луна поднялась из-за макушек, заглядывая единственным жёлтым глазом в комнату, где пылала печь, разнося по помещению приятное тепло. На столе также горело несколько свечей, так как электричество здесь отсутствовало, и вряд ли когда-либо появится вообще.
Выпив ещё одну порцию, старик подпёр щёку ладонью, а потом заунывно завыл, заводя какую-то грустную песню. Алексей слушал, внутри морщась от этих скрипучих звуков. Явно в детстве старику наступил медведь на ухо.
Отставив недопитый стакан, Алексей потянулся к огурцу, громко хрумкая. Больше пить он не мог, так как ещё чуть-чуть и его вырвет этим ядреным самогоном прямо на стол. Все-таки слишком убойная доза за один раз. Да и старик не разменивался на мелочь, наливая до краёв, крякая от удовольствия.
Молодой человек откинулся на лавке, ощущая, как неприятно кружится голова. Печь поплыла в сторону, а стены надвинулись, но спустя секунду вновь вернулись на своё привычное место. Мир теперь казался одним пульсирующим существом.
— Дед, — перебил старика внук, у которого язык сильно заплетался, — а все-таки, куда делись все жители? Я же отлично помню, сколько раньше здесь жило народу. Около двадцати дворов, а теперь никого.
Старик тяжко вздохнул, пытаясь сосредоточить взгляд на своём внуке. А затем, громко икнув, пробормотал:
— Да съел я их всех.
— Что значит, съел? — не понял Алексей.
Его губы непроизвольно растянулись в дурацкой улыбке.
— А то и значит, что взял и съел, — пьяно хохотнул старик, громко щёлкая всё ещё крепкими зубами и указывая на вареное мясо, что по-прежнему лежало на тарелках, как-то нетронутое пока внуком.
— А когда закончились местные, то на помощь пришли заплутавшие путешественники. Иногда я сам выхожу в леса, чтобы найти себе ужин. Но в последние годы дурная слава этих мест отпугивает всяких грибников и охотников, а также любителей природы. Эх! Сколько их сгинуло, уже толком и не помню. Иногда возьмёшь ружьё, пойдёшь…
Старик вновь икнул, беря со стола стакан, громко сёрбая, допивая остатки самогона, будто перед ним находился чай, а не шестидесятиградусный убойный напиток.
— Дед, да ты нажрался, — хохотнул Алексей, откидываясь назад.
— Нажрался? — переспросил тот, загадочно улыбаясь. — Ну-ну.
— Угу, нажрался.
— А что ты скажешь вот на это?
С этими словами старик задрал свою грязную рубаху, открывая уродливый рубец у себя на груди, который обычно остаётся после вскрытия тела в морге. В некоторых местах кожа разошлась, показывая бледную плоть, местами подгнившую и почерневшую, как показалось молодому человеку.
Алексей понял, откуда всё это время исходил неприятный сладковатый запах. Он мигом протрезвел, не веря своим глазам.
— Чтобы жить, мне надо хорошо питаться, — проговорил старик. — Вот и пришлось пожертвовать соседушками, благо, что их век подходил к концу. Но ты не беспокойся, тебя я не трону. Ты же мой внук, как-никак. Родная кровь. А всему виной, кстати, этот загадочный волшебный корень, который я добавляю в самогон. Он ведь меня и оживил, когда мой час настал. И если бы я не пил, то… И не ел…
Но Алексей его уже не слушал. Находясь в ужасе от увиденного, вскочив из-за стола, молодой человек помчался прочь со всех ног из дома, из деревни, желая одного, как можно дальше убраться от этого места. Его гнал животный страх. Перед глазами по-прежнему находился тот уродливый рубец, оставшийся после вскрытия.
— Да остановись ты, дурной! — послышалось вдруг у него за спиной.
Алексей взвизгнул, заметавшись по ночной улице, вновь устремляясь в сторону леса, но спотыкаясь о неровность, падая на землю, больно обдирая локти и колени.
— Вот шальной! — хохотал весело дед, хлопая себя по бёдрам.
Тот явно развлекался от всего происходящего.
— Не трогай меня! Не подходи!
Внук сидел на земле, со страхом глядя на старикана, который, несмотря на свой приличный возраст, догнал с лёгкостью молодого человека, даже не запыхавшись.
— Ну пожалуйста…
Дед вновь весело рассмеялся.
— Ну дурной! Ты что, шуток не понимаешь?
— Каких ещё шуток?
В голосе Алексея прорезалась надежда.
— Да самых обычных. Пошутил я. Скучно ведь здесь одному, вот я и решил немножко шуткануть.
— А, как же этот шрам?
Молодой человек указал дрожащим пальцем на грудь, что скрывалась под просторной рубахой. Перед мысленным взором вновь возник жуткий рубец.
— Никак. Самый обычный, как после операции. Забирал тут меня пару месяцев назад наш фельдшер. И в районе сделали операцию на сердце. А теперь вот просто воспалился рубец. Как вновь приедет, пожалуюсь ему конечно.
Дыхание Алексея стало успокаиваться, а вид уже не был таким загнанным.
— Правда?
— Да чтобы мне провалиться на этом месте, если я брешу!
— А местные жители?
— А что с ними?
— Так их же нет.
Старик пожал плечами, подтягивая в который раз спадающие штаны на жилистом теле.
— Ну нет и нет. Чего уж тут удивительного? Померли все. Была баба Маня, да и она отошла в мир иной, дней двадцать назад. Одни старики жили здесь. Молодые давно все разбежались.
Дед протянул руку, помогая подняться внуку. На его лице играла довольная улыбка, а глаза светились весельем. Казалось, даже морщины слегка разгладились.
— А теперь пойдём в дом. Прогулялись и будя. Посидим, выпьем немного. У меня аппетит от твоих догонялок разыгрался. Да и принять следует. Вон сколько там ещё осталось.
Старик хлопнул внука ладонью по спине, подталкивая вперёд.
— Пойдём, Алешка. Пойдём.
Успокоенный молодой человек зашагал обратно к дому, а старик немного отстал. Он незаметно для внука отбросил ногой в ближайшие заросли валявшийся череп, после чего довольно улыбнулся в бороду.
— Расскажу тебе, пожалуй, про тот чудодейственный корень, который я добавляю в свою святую водичку. Тебе ведь она понравилась? Да? Скажи. Да?
— Корень?
— Угу. Эта тайна известна только мне. Так как сей корень можно отыскать лишь в этих лесах. Но тебе я поведаю обо всём. Ты ведь мой внук… Родная кровь, как-никак.
Конец.
245
Очень хорошо. Конец надо додумать.