Еще до журфака я окончила педагогическое училище и как-то после первого курса мне пришлось работать вожатой в загородном лагере. Этот был период, когда Советский Союз загибался и доживал свои последние месяцы. Работа в лагере была обычной практикой, которую избежать невозможно. Лагерь, где мне предстояло отработать месяц, находился в Ясиноватой Донецкой области. За каждым отрядом были закреплены воспитатель — педагог с опытом и вожатая. Меня, как одну из самых «зеленых», а тогда мне было всего 18, закрепили за десятым отрядом, куда зачисляли детей в возрасте 7-8 лет. Жизнь загородного лагеря на закате СССР ничем не отличалась от пионерского в самых пик брежневского застоя. Подъем, водные процедуры, зарядка, линейка, завтрак, мероприятия, походы, игры, если есть водоем, то плавание, обед, тихий час, полдник, снова игры, занятия по интересам, ужин и, наконец, дискотека или просмотр фильма, потом отбой. Помню как каждый отряд по очереди проводил дискотеку. Эта очередь дошла и до моего отряда. Мне предстояло найти подходящие записи и проверить магнитофон, чтобы он был рабочий. И вот во время дискотеки ко мне подошел полупьяный парень из старших отрядов и стал тащить танцевать. Естественно, я была возмущена такой наглостью. Не знаю, чтобы я делала, если бы хулигану не сказали, что я вообще в подружки ему не гожусь, так как я — вожатая. Действительно меня можно было принять за ровесницу этого парня, ведь разница в возрасте составляла всего два года. Вскоре я узнала, что этот баламут — Игорь Давыдкин и ему 16. На следующее утро я увидела его в столовой и спросила: «Ну что Игорек, протрезвел». В общем, мы разговорились. Игорь рассказал что накануне пацаны купили чекушку и втроем распили, а он сильно захмелел. Тогда я еще не знала, что этот Игорь сыграет немаловажную роль в той истории, о которой я расскажу. Лагерная смена была самой обычной, время шло своим чередом. Но за неделю до конца смены меня вызвал начальник лагеря Николай Иванович и сказал, что на втором отряде надо заменить заболевшую вожатую. Честно говоря, я опешила, так как во втором отряде девочки и мальчики почти мои ровесники, но делать нечего и мне пришлось согласиться. Надо сказать, меня ребята приняли нормально и мы с ними быстро поладили, чего не скажешь о воспитателе второго отряда, Людмиле Зиновьевне. Это была строгая женщина пятидесяти лет сталинско-брежневской закалки. Ее боялись и недолюбливали. Из ребят я знала только Игоря и он как начал называть меня на «ты», так и продолжил, и я была не против. Зато вопрос, как ко мне обращаться, возник у других ребят. В общем, мы договорились, что ко мне они будут обращаться по имени, но на «вы». Однажды случилось то, что мне запомнилось на всю жизнь. Как многим известно, в лагере есть такая традиция под конец смены поздно вечером или даже ночью один отряд идет к другому, чтобы вымазать лица спящим зубной пастой. Как-то в одну из ночей в вожатскую постучали. Я уже засыпала, когда услышала, как кто-то стукнул сначала в дверь, потом в окно. Это были ребята — Алина, ее двоюродный брат Сергей по кличке Серый и Лера. То, что они мне рассказали мне показалось выдумкой. Эти ребята отправились в первый отряд, чтобы намазать спящих. Проходя мимо корпуса, в котором живут начальник и воспитатели, они увидели окно, в котором тускло горел свет, а была уже глубокая ночь. «Мы только решили взглянуть и еще пошутили типа педагоги гуляют, бухают наверное», — рассказал Сергей. По словам перепуганных подростков я поняла, что там что-то неладное. Алина рассказала, что свет в окне был тусклый, как-будто был включен ночник, а шторы были лишь наполовину задернуты. В комнате начальника, за столом сидели все воспитатели и он сам. При этом они низко наклонили головы, закрыли глаза и перебирали губами, словно читали молитву или заклинание. » Мы испугались, думали они просто веселятся, выпивают, может у кого-то день рождения..», — пробормотала Алина. Я, честно говоря, не могла тогда им ничего ответить и мы договорились, что завтра вечером все вместе сходим и посмотрим, что там на самом деле происходит. На следующий вечер я, Алина, Серый, Лера отправились к воспитательскому корпусу. К нам присоединился Юра по кличке Жмых, друг Серого. Стояла глухая теплая ночь, которая бывает в последний летний месяц. был еле слышен стрекот сверчков и шорох еще не уснувших птиц. Мы тихо, на цыпочках подобрались к окну комнаты начальника. В комнате был включен ночник, который проливал тусклый свет на помещение. Там находились все воспитатели нашего лагеря. Они сидели за круглым столом вместе с хозяином комнаты. На столе стоял огромный стеклянный чан с какой-то темно-красной жидкостью и бокалы. Головы воспитателей и начальника были опущены, глаза закрыты, а руки скрещены на груди. Все они шевелили губами, бормоча что-то себе под нос. В какой-то момент Николай Иванович встал изо стола, взял бокал и налил в него из чана содержимое. Потом он мокнул в бокал палец и стал рисовать что-то на лбах всех присутствующих. Мы не смогли увидеть, что именно он изображал, но все эта картина нас просто ужасала до оцепенения. После этого начальник разлил жидкость из чана по бокалам. Но то, что мы увидели потом, повергло нас шок. Одна из молодых воспитательниц сбросила с себя одежду и, оставшись в нижнем белье, легла на стол. Все сидящие за столом стали сливать жидкость из своих бокалов на ее тело.
Вдруг мы услышали хруст ветки и вздрогнули. Перед нами предстал силуэт с наброшенным на голову капюшоном. О боги! Это был Игорь. «Давыдкин, как ты нас напугал», — прошептала Алина. Как потом выяснилось, Игорь знал о том действе, которое мы увидели в тот вечер. Он отдыхал годами в этом лагере, поэтому ему было известно, чем занимаются воспитатели вместе с начальником. Ту ночь уснуть мы не могли и до утра сидели на скамейки, слушая рассказ Игоря. Оказывается, каждую смену в лагере берут кровь по три раза на месяц у всех детей и молодых вожатых. Это якобы надо для того, чтобы исключить гепатит, узнать группу крови на случай травмы и переливания, а также для того, чтобы определить малокровие у детей. Я вспомнила, что у меня тоже по приезде в лагерь дважды взяли кровь из вены. Но тогда я не придала этому значения.
Эту кровь адепты культа «Учение крови» используют для ритуалов омоложения. Причем кровь нужна только детей или молодых людей. Приверженцы этой секты пьют ее, вымазывают ею свои тела и даже готовят на ней пищу. Но самое страшное то, что в лагере разные годы пропадали дети и многие из них — воспитанники детского дома, которых вряд ли будут искать. Игорь сразу заподозрил, что исчезнувшие дети — это дело рук наших педагогов. На закрытии лагеря выступил Николай Иванович, который поздравил всех с окончанием смены. «Надеясь, ребята, что вы все оздоровились, набрались сил и повысили гемоглобин». В этот момент я, Игорь переглянулись и одновременно посмотрели на Алину, Серого, Жмыха и Леру. Мы по-своему понимали фразу начальника. » Я и весь педагогический коллектив ждем вас на следующий год», — заключил Николай Иванович. А смысл этой фразы нам бы еще более понятным.
168
