Свет и шум. Жара и темнота. Холод и страх. За дверью все сплеталось воедино, в оглушительной какофонии, вливающейся в комнату, как прилив.
Мир окончательно погрузился в глубокие неестественные сумерки. Я видела его как будто глазами ребенка, впервые представившего, что же такое пространство. Реальный мир запутался в потустороннем, втиснутый, сжатый. Представьте, что между вами и зданием на той стороне улицы лежат бесконечные галактики, что через входную дверь без труда проходит целая планета… Парадоксальный союз невообразимого и реального.
Все, что я видела было реальным. Таким же, как гостиная Стэфани, в которой сидело мое тело – я никуда не переместилась, лишь расширила границы зрения. И полуправда, так тщательно выдаваемая за истину мозгом, больше мне не мешала.
Передо мной стояли города, знакомые и нет, плывущие в тумане. Тот мир не был необитаемым. Я не могла понять закономерностей, по которому он жил, но они несомненно существовали. Люди шли по тротуарам мимо невидимых для них существ – существ, не видящих и людей. Два мира существовали параллельно, занимая одно и то же пространство, спрятанные друг в друге.
Не знаю, что это была за дверь, что она символизировала, но со мной что-то произошло, когда она открылась. Во-первых, ушла злость. Когда сталкиваешься с чем-то настолько ошеломляющим, чувства отступают. Остается только смотреть, широко раскрыв глаза, и надеяться что-нибудь запомнить.
Во-вторых, я поняла, кто такая Грейс. Поняла душой, а не мозгом. Мы были так похожи, почти одним, разделенным в наших мирах.
И теперь, открыв дверь, я стерла границу.
Но хотела большего.
Я отпустила ручку, уперлась ладонями в стену… Легкий толчок и комната поддалась. Теперь я полностью ей управляла. Потолок поднялся, стены разошлись, оставив только пол и меня, посреди туманного моря.
Гул стих. Движение замедлилось. Мягкий напев поднялся над всем сущим, и я поняла – это она.
Амелия.
Обернувшись, я зажмурилась. Какая же она яркая. Грейс была со мной всегда и везде. Как было ново для нее то, что я считала привычным в повседневной жизни.
Как можно противиться чему-то подобному? Как можно найти слова, открыв для себя новый мир? Не думаю, что кто-то смог бы. Не сразу.
Но я должна была показать, что не сержусь на нее. Что вижу в ней саму себя. Это может показаться чрезмерным, но я выбрала всего один жест, символический и, совершенно определенно, никогда раньше ею не испытанный. Подошла и заключила Грейс в объятия. Ничего более человеческого я не смогла бы сделать. И мы просто остались так стоять, соединяя наши миры, спрятанные по разные стороны зеркала.
Ее голос еще никогда не звучал так ясно.
Амелия, мне жаль.
– Грейс, где Джек? С ним все в порядке? – проговорила я, через слезы. – У меня миллион вопросов, но, думаю, времени осталось не много. Скажи, где он.
С ним все в порядке. Он где-то там.
Она указала на затянутое дымкой пространство.
Он ищет путь назад. Что еще остается делать, оказавшись неизвестно где.
– Он сможет вернуться?
Да. Сможет. Я заберу его.
Я доверилась ей и вздохнула с облегчением.
– Мой мир не для тебя…
Горейс смотрела мимо меня, в глубину туманного моря, и эмоции, отразившиеся на ее лице, захлестывали и меня.
Мне нравится, насколько материальны вещи в твоем мире. Это очень увлекает – переживать все через тебя.
– А каково в твоем мире?
Она подошла к краю платформы, окруженной ничем и всем.
Все вокруг лишь время, смешанное само с собой. Ни структуры, ни ритма. Ни начала, ни конца. Мы видим все и сразу… Представь, что ты запомнила каждое слово в невероятно длинной серии книг, а потом осознала, что страницы мелькают в случайном порядке.
Я просто слушала.
Вы были загадкой для нас. Ваш мир, люди, животные, вещи. Мы никогда вас не видели, только знали, что вы где-то есть, не имяея возможности исследовать. Сосредоточившись, мы могли чувствовать ваши эмоции, они притягивали некоторых из нас. Других пугали. А большинство испытывали и то и другое разом. А я… У меня никогда не было физической формы, только тоска по чему-то неописуемому.
Грейс казалась почти пристыженной, и я взяла ее за руку, пытаясь ободрить.
Я была рядом тогда на горе, когда ты тонула. Не видела ни тебя, ни твою мать, а если бы и смогла, то пришла бы в ужас. Но я чувствовала твой страх, чувствовала любовь твоей матери, и отчаянно хотела этих чувств, хотя и не могла их осознать. Не знаю, что произошло, но я просто последовала на твой зов, а потом уперлась в барьер, прошла его и соединилась с тобой.
Я слушала.
Ты оказалась ребенком. Мы были совершенно чужими друг другу. Меня так напугало произошедшее, что я замкнулась и спряталась. Даже не понимала, что делаю. Прежде чем я смогла прислушаться к окружающему миру и начать учиться, прошло много времени.
Тем не менее, все то, что я знала, из бессистемного вихря будущего и прошлого, проявлялось, то и дело, слабыми вспышками моего существования. Когда Джек стал задавать вопросы, я понемногу смогла сосредоточиться и взять контроль.
Я так и сделала и очень сожалею о том, чем это для тебя обернулось. Я была совершенно одна в чужом мире, отчаянно хотела в нем остаться и понятия не имела, как это сделать.
– Ты застряла на границе. И теперь я тоже. И Джек. С этим нужно кончать. Тебе не нужно разрешение, чтобы остаться, и я не разрешаю тебе уходить.
Грейс молчала. Похоже, я застала ее врасплох.
– Мы были вместе так долго, и теперь я вижу все намного яснее, – продолжала я. – Я знаю, что ты думаешь. Что будет проще сдаться и вернуться туда, откуда пришла.
Только так я могу все исправить.
– Это ничего не исправит, Грейс.Не могу поверить, что говорю это, но если ты попробуешь уйти, я не позволю. Я вытащу тебя обратно. Ты – часть моей жизни, наших жизней. Ты здесь и это все, что у нас есть.
На самом деле нет никакого способа объяснить связь между нами. Целая жизнь, полная боли и замешательства, заброшенности, страха, кульминацией которой стало осознание того, что мы не сильно отличались друг от друга. Я чувствовала себя в долгу перед ней, но все же понимала, что мы не были привязаны друг к другу. Просто мы так долго были вместе, что потеряли возможность окончательно разлучиться.
Те же мысли я прочла на ее лице.
Я думаю, есть способ, но нисколько не лучше, чем все то, что происходило до сих пор. Проблемы никуда не денутся. Что бы мы ни сделали, место, откуда я родом, всегда будет тянуть меня обратно.
– Мы будем тянуть сильнее.
Джек станет другим.
– Разберемся. Давай покончим с этим.
Грейс кивнула, и мы в последний раз взялись за руки. Я бросила взгляд на волнующееся пространство. Как же много всего там было заключено… Жаль, что, когда уйду, я даже не вспомню того, что видела. Даже воспоминания о другом мире не могли существовать в моем.
Я закрыла глаза. Грейс отпустила мои руки.
Мы найдем тебя, Амелия. Оставайся на месте.
***
Открыв глаза, я обнаружила себя в гостиной доктора Стефани. Никаких следов другого мира, только я и диван. Будто кто-то включил свет, мгновенно разогнав сумерки. Я будто никогда и не покидала этого места. Некоторое время я просто сидела молча, а потом заплакала.
Впервые в жизни я была совершенно одна. Раньше мне было сложно заметить присутствие Грейс, но ее отсутствие оказалось оглушительным. Мой разум вдруг расширился и опустел.
Потребовалось время, чтобы успокоиться и осознать, что я так и не узнала, какой план придумала Грейс. Она просила подождать, и так и будет. Движимая любопытством, я попыталась вернуться в Красную комнату, но тщетно.
Несколько часов спустя вернулась Стефани. Встретив ее у входа, я начала было извиняться, но та в ответ рассмеялась.
– Честно говоря, мне полегчало. Конечно возможность поучаствовать в одном из самых новаторских откровений в истории человечества оказалась очень волнительной, – Стефани вздохнула, не скрывая разочарования, – но главное, что с тобой все в порядке.
Мой мобильный зазвонил. Неизвестный номер. При обычных обстоятельствах я не взяла бы трубку, но не теперь.
– Привет.
На том конце провода кто-то плакал. Я не узнала голос, но поняла, кто это.
– Джек?
Теперь он смеялся сквозь слезы, и я почувствовала такое счастье…
– Джек, я люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю, – ответил он чужим голосом.
Не хотелось портить момент, но я должна была спросить:
– Джек, ты… Я просто… твой голос… – начала я.
– Это только я. Здесь никого больше нет, только я. Я другой, но иду к тебе. И… я не один.
– Привет Амелия, – переполненный эмоциями мягкий женский голос зазвенел в динамиках. Я узнала ее.
Слезы полились сами собой. Они оба здесь!
– Слушай, думаю нам во многом придется разобраться, сказал Джек. – Будет не просто, но мы сможем.
– Возвращайся скорей.
– Амелия, мне так много нужно тебе сказать…
Мы больше не говорили. Слышать их, но не видеть, не иметь возможности прикоснуться – это слишком. Они обещали прибыть через два дня.
Для меня время тянулось так медленно, мучительно медленно, зато появилась возможность о многом подумать.
Думаю, я понимаю, как они вернулись. Стефани во многом помогла, снедаемая любопытством еще больше, чем я. Она нашла интригующую новостную статью.
Где-то за три часа до звонка Джека, произошла авиакатастрофа. Ужасное и печальное событие, унесшее жизни двенадцати человек. Спасателям пришлось долго добираться до месте крушения, а когда они, наконец, прибыли, нашли только девять тел.
Трое пропали. Женщина и двое мужчин.
Теперь я жду, когда они приедут. Я едва могу печатать, так сильно дрожат руки. Рада, что Джек решил поделиться нашей историей, но… Я не поверила бы ни единому слову, если бы сама не пережила.
Мне кажется, что история только начинается. Нужно наладить отношения с семьями тех, кто погиб в авиакатастрофе. Нужно выяснить, кто этот третий человек, не тот ли, что охотился за Грейс? Пока что это самый очевидный вариант. Нужно показать Грейс, насколько прекрасен наш мир, для человека, способного по-настоящему жить в нем. И мне нужно поговорить со своей матерью.
Независимо от того, что произойдет дальше, это последнее, что мы опубликуем. У нас все будет хорошо. Я никогда не была так уверена.
Казалось бы, здесь должна быть какая-то мораль, но это не тот случай. Если и можно вынести какой-то урок, дак это только то, что даже в трудные времена можно найти надежду. Ищите опору в себе и в людях, которые заботятся о вас.
А еще помните, что мы не одиноки, и есть другой мир, живущий параллельно с нашим. Я не знаю, что это значит для вас, но мне дает понимание, что все не случайно. Заставляет ценить время, и радоваться возможности переживать это секунду за секундой.
Никогда не умела заканчивать письма, так что пусть будет так:
От всего сердца,
Амелия.
138
