Тогда мне лет десять было. Уже больше половины лета я жил у бабушки в советской многоэтажке. Якобы у неё район зеленее, а дачей или домиком в деревне мы не располагали. Родители работали на другом конце города, хоть кого-то моего возраста в бабушкином дворе не было, поэтому я находился в полном одиночестве. Просиживать время в квартире был не вариант, ибо из развлечений лишь телевизор, и то уже занятый бабушкой. Да и она сама выгоняла на улицу. Нечего, говорит, в квартире душной сидеть, иди воздухом свежим дыши, сил набирайся. Но из двора тем не менее выходить нельзя, чтобы она меня не потеряла. Вот и существовал я в такой скучной обстановке, пытаясь хоть где-то найти приключения, не смотря на бабушкины упрёки.
Однажды в нашем подъезде сломались сразу оба лифта — и пассажирский, и грузовой. В распоряжении оставалась только лестница. Бабушка не могла по ней спускаться, поэтому мне в обязанности лёг ещё и поход за продуктами. Теперь к укоренившейся скуке прибавилась и усталость. Переться с сумками до тринадцатого этажа откровенно не весёлое занятие, особенно для десятилетнего пацана. Но хотя бы мог выходить со двора до магазина. Как-никак новая обстановка, оказавшаяся по итогу не интереснее двора.
Выйдя так за морковкой, ниже по лестничной клетке я услышал громкие и размеренные шаги. Конечно и ранее мне приходилось заставать кого-то на лестнице, но тут я сразу понял, что того человека я не встречал. Сильно не обычны были шаги — равномерно, словно замедленный марш, они тяжело ударялись об ступеньки и медленно приподнимались, слегка прошуршав по полу. Всё это сопровождалось тяжёлым дыханием, звучавшим так резко и хрипло, будто от задыхающегося астмой, и, тем не менее, также равномерно как и шаги, раздающееся снова и снова.
Я маленький первым делом подумал о зомби, потом додумал какого-то инвалида, но мгновенно заинтересовался, побежав вниз, дабы хоть одним глазком посмотреть на таинственного незнакомца. Быстро спускаясь я поднял не хилый шум, но загадочные шаги от этого не пропали. Был этаж третий, когда в межлестничной щели я разглядел шагающего на первом. Сверху он выглядел как небольшой взрослый, одетый в тёмную куртку с натянутым на голову капюшоном. Кажется, он косолапил немного и да — именно он так громко вышагивал. Я заторопился, чтобы посмотреть на него поближе. Секунд за пять проскакал через два этажа, но на первом странного незнакомца не оказалось. Я искал и в подъезде, и во дворе — ничего, как след простыл.
Это сильно озадачило меня, но всё-таки я был рад, потому что в унылом бабушкином дворе — или, точнее, подъезде — появилось хоть что-то интересное. В последующие дни я искал по всей лестнице, заходил на каждый этаж, выжидал до самого вечера те самые громкие шаги, но тщетно. Даже спросил у бабушки, что жила в этом доме с самого заселения и знала всё; про всех соседей, о незнакомце, на что она лишь поморщилась и сказала, что не стоит водится с подозрительными незнакомцами – мало ли чего. Уже и лифты починили, но я твёрдо продолжал следопытить на лестнице, хоть и потихоньку это занятие мне тоже надоедало, как и всё; вокруг.
Как-то, войдя вечером в подъезд, я уже было направился к лифту, но вдруг понял, что те самые тяжёлые шаги снова раздаются на лестничной клетке. Я мигом побежал по ней в надежде нагнать их владельца. Пробежав этажей пять, я наконец застал его. Замедлил шаг, стараясь идти как можно тише.
Помимо тёмной куртки, он ещё был одет в синего оттенка джинсы и старые, изодранные кеды. При этом ноги стояли носками внутрь, само тело слегка подёргивалось при шаге. Он казался тощим и было странно, что именно он так громко топал. А беря во внимание тяжёлое дыхание, его вид немного пугал. Я крался за ним так до седьмого этажа. На седьмом он остановился у двери к квартирам и замер. Нас разделяло буквально пару шагов.
Тут он резко повернулся в мою сторону и я увидел его лицо из-под капюшона. Оно было похоже на все эти жуткие картинки, что печатают на пачках сигарет, но выглядело куда страшнее. Кажется, кожи не было — один череп, причём тёмный, может, так показалось в тусклом освещении. Нижняя челюсть, однако, имела кожу, ибо на вид выглядела опухшей, с вкраплениями пятен гнилого коричневого цвета. Глаза, выглядывающие из провала, были сильно выпучены, подсохшие и, кажется, не моргали — по крайней мере, не помню, моргнул ли он хоть раз. Картину завершали на удивление многочисленные жёлтые зубы, искривлённые в разные стороны и острые на вид.
Он смотрел прямо на меня, но, наверное, не заметил своими полугнилыми глазами, ибо простояв секунд десять, этот человек-скелет развернулся и таким же медленным, громким шагом попятился за дверь. Я простоял как вкопанный до самого хлопка входной двери где-то в глубине седьмого этажа. Затем пулей добежал до бабушкиной квартиры, стараясь скрыть свой шок.
Естественно, этой ночью я не спал. Память всё снова и снова восстанавливала то мерзкое лицо, те ужасные зубы и опухоли, те мёртвые глаза. Ну и, естественно, я выпрашивал на утро у бабушки рассказать про жильцов седьмого этажа. Бабушка же на мои расспросы внезапно выдала, что мне лучше уехать отсюда – завтра попросит родителей забрать меня, ибо всякие нехорошие люди поселились в бабушкином дворе и мне будет лучше с родителями. Однако, когда бабушка отвлеклась на телефон, я мигом прошмыгнул за дверь из квартиры и побежал на седьмой этаж — решил напоследок посмотреть его повнимательнее.
Я и раньше его исследовал, когда выискивал соседа, но в нём не было ничего примечательного. Этаж как этаж, такой же как и все. Разве что перед коридором к квартирам дверь поставили, однако такое встречалось и на других этажах. Тогда я решил пробраться внутрь. Думал сначала вскрыть замок булавкой, как в фильмах, но пока я в нём ковырялся, он начал открываться сам — кто-то выходил. Я спрятался за мусоропровод и услышал всё те же тяжёлые шаги и дыхание. Испугавшись, что это за мной вышел человек-скелет, как мог вжался в угол, зажмурившись, но пронесло — он прошёл мимо, видимо, на лестницу. Тем не менее, я не решался выйти из укрытия, пока окончательно не перестал слышать его громкие шаги.
Когда я вышел, вдруг понял, что не слышал как он закрывал дверь. Подойдя к ней я дёрнул за ручку и да! Дверь была открыта! Вот, думал, повезло. Может я поступал очень тупо, но задыхаясь от скуки, данные приключения тянули меня всё глубже и глубже к тайне скелетоподобного соседа.
Внутри было темно, я отворил дверь полностью, чтобы свет вестибюля больше проникал, и шагнул внутрь. На вид был это обычный холл, правда в его конце виднелась одна только дверь. Пахло сильным куревом. Тихонько проходя, на стене я также заметил карту. Свет из вестибюля не до конца давал понять, что на ней изображено, но, кажется, это была карта нашего города с чёрными пометками в некоторых местах.
Дверь в конце холла, достаточно дранная, тоже оказалась не заперта. Открыл я её совсем чу-чуть. Свет с вестибюля уже не доходил, потому было трудно понять что находится за ней — почти кромешная тьма. Различался длинный коридор с боковыми проходами, но абсолютно пустой — мебели или других предметов я не увидел. В самом дальнем проходе была полная темнота, однако из боковых, что поближе, кажется, исходил слабый бледный свет, наверное, от окон. Удивительно для такого на вид запущенного хозяина, в квартире было не засрано, или, скорее, не тронуто как-то. Подозрительно пусто.
Не знаю, как далеко я зашёл бы с этим любопытством, если бы за спиной не услышал протяжный, тяжёлый вздох. Содрогнувшись я обернулся. Да, это был тот сосед. Как он так незаметно вернулся, не издав ни звука? Или я так сильно увлёкся? Его чёрный силуэт распознавался в вестибюльной двери и на удивление белок его глаз в темноте был контрастно белым. Не светился, а именно чисто белым с такими же чёрными, как и всё остальное в этом полумраке, зрачками.
Я оцепенел и не знал, что делать дальше. Зловещий сосед потихоньку приближался. Хриплый, медленный выдох начал нарастать в казалось гробовой тишине. Но он раздавался не от стоящего предо мной. Он исходил сзади – из квартиры. Стало холодно. Закружилась голова. В глазах всё поплыло. Я ничего лучше не придумал, чем, зажмурившись, с громким криком бросится на соседа, за которым был спасительный свет. С закрытыми глазами я не видел куда бежал, но точно ударился об что-то твёрдое и потерял сознание.
Очнулся уже дома, с родителями. С их слов, они срочно меня забрали от бабушки, когда та позвонила и сообщила, что мне очень плохо – не приходил в сознание, бредя что-то про коридор и выход. Как я попал прямо к бабушке из тёмного холла я спросить не решился, ибо про мои приключения, и тем более их итог, я тактично умолчал. Теперь я снова жил с родителями, дома.
Но вскоре я подцепил странную заразу в палец – он стал сильно болеть, потом опух, гноился. В месте гноя стали появляться пятна, очень уж похожие на те же, что были у гнилого соседа. Что бы мы ни делали, чем бы ни мазали, болезнь не угасала. Вскоре мы заметили, что тёмные пятна гноя стали распространяться на всю кисть. Рука чернела и на вид стала будто высохшая. Боль в иссохших местах я уже не чувствовал, но сильно болело на стыке с ещё здоровой кожей. Врачи ничего не могли поделать, зараза распространялась и по итогу мы решили пойти на крайнюю меру – ампутацию.
У меня нет левой руки. Благо, не правой – переучиваться писать не пришлось. Однако с тех пор бабушку я не навещал. Даже речи не шло теперь меня туда отвозить, а если и заходила, я отказывался наотрез чуть ли не до истерики. Как вырос, уехал подальше из нашего города. Возвращаться не собираюсь. Всё ещё боюсь тяжёлого топота ног, что могу услышать в повседневной жизни. И на антирекламы на пачках сигарет стараюсь не смотреть – напоминают. Надеюсь, не встречу больше такого незнакомца, и вам советую не встречать.
302
