*Я обещала полиции не раскрывать место, в котором произошли все эти события.
Где твоя любовь?
Мы жили скромно. Даже очень скромно. В свои 15 я уже пыталась работать, но с учебой совмещать было тяжело. Мама говорит, что образование поможет мне в будущем жить лучше, чем сейчас. Я почему-то ей верю, хотя у нее вроде как тоже есть образование…
Наш маленький городок находился в самой глуши ********ой области, я даже на карте его никогда не видела, но уехать не было возможным. Несмотря на ассоциацию с «городом ужасов», как это обычно бывает в страшилках, тут ничего такого не происходило. Даже наоборот, все семьи были счастливыми, все, кроме нашей…
Наш домик находился на краю города, маленький, одноэтажный, с 2, а лучше сказать, с 2.5 комнатами. Моя, родительская и маленькая бабушкина коморка, где она и доживала свои годы или даже дни. Она редко могла сказать что-то дельное, но я чувствовала, что, если будет надо, то она поможет мне и защитит. Собственная комната давала еще большее ощущение самостоятельности и независимости от отца, который и так мной не занимался. Он хороший человек, наверное, во всяком случае, он точно был хорошим. Из раннего детства я помню, что он был заботливым и счастливым папой, но с ухудшением денежного положения, ухудшалось и отношения с ним.
У папы был свой бизнес. Выходец из села, еще более забытого, чем наше, смог сделать состояние, которое обеспечило бы нас на многие годы, если бы не алкоголь. Он очень любил выпивать и даже упиваться, что быстро его погубило. Он потерял свой бизнес, и нам пришлось переехать в маленький, скромный домик. Сейчас он пьет меньше, но алкоголь сделал его странным. Из веселого, жизнерадостного человека, он превратился в сурового, замкнутого, отдаленного от мира мужика. С ним мы почти не общаемся, он редко бывает дома, а с мамой они вместе только из-за меня. Я уже не глупая, все понимаю. И, понятное дело, что с деньгами были перебои. Маме часто задерживали зарплату, а папе и вовсе платили гроши. Поэтому я несколько лет подряд ходила в одной и той же одежде. Например, в своей любимой белоснежной курточке. Немного потасканная, потертая, но такая родная и любимая, она не потеряла свой очаровательной белоснежности, я бы ни на что ее не променяла. Ведь эту курточку, когда-то давно, мне купил папа. Из-за не очень хорошего питания и врожденной болезни я была худой и могла носить одну и ту же одежду по несколько лет. Конечно, мама покупала мне новую одежду, но свою курточку, я никогда ни на что не хотела менять. Она стала для меня родной вещью.
В последнее время отец стал часто приходить домой уже пьяным и кричать на нас с мамой и бабушкой. Он говорил, что мы его не ценим, что он зарабатывает огромные деньги, а мы это совсем не замечаем. Пытался заставить нас признаваться ему в любви, вытягивал из нас благодарности за свой труд. «Я зарабатываю тебе на хлеб! Я заслужил услышать спасибо!» И после этого накидывался на нас и пытался бить. Однажды, после очередных попыток «подраться» с нами, он схватил мою любимую курточку и хотел порвать ее в клочья. «Я ее купил, я ее и разорву!», — кричал он. Что-то внутри заставило меня найти в себе силы и дать ему отпор, забрав куртку, я сказала: «Мне больше ничего от тебя не нужно!» Я начала его ненавидеть.
Самым ярким воспоминанием из детства было то, как, однажды, я чуть не свалилась в наш старый подвал. Проблемы с папой только начинались, и мама уже довольно часто с ним ругалась, но я еще особо ничего не понимала. Я гуляла в нашем дворике, как вдруг вспомнила про подвал. Вход был в конце крутой, практически разломанной лестницы. Мне всегда было интересно, что же там внутри, но папа всегда мне запрещал туда заходить, говорил, что это не место для игр. Как любой нормальный ребенок, я не могла спокойно ходить мимо подвала и однажды подошла слишком близко, да так, что почти уже упала, но папа успел подхватить меня. Он поставил меня перед собой, посмотрел на меня таким пронзительным взглядом и сказал: «Если ты будешь плохой девочкой, то я тебе обещаю что покажу тебе этот подвал. Поверь, тебе это очень не понравится». После этого я больше никогда не приближалась к этой крутой, практически разломанной лестнице, с дверью в конце.
В отличие от отца, мама и бабушка меня любили. Они пытались дать мне настоящее женское воспитание, несмотря ни на что. На каждый день рождения пытались подарить мне хоть какую-нибудь мелочь. Мне было безумно приятно, и я очень их любила. Очень странно, что его это раздражало. Скорее всего, алкоголь давал о себе знать. Отец становился глупее, безжалостнее, чаще стал пытаться приложить руку, но мы защищались. В общем, моя жизнь была далека от идеала.
Как и все дети, я ходила в школу. Бывало, что через силу, но занятия посещала исправно. Школа находилась примерно в 2 км от дома, и, чтобы срезать путь, я ходила через лес. Днем и ночью это были совершенно разные места. Красивейшая и девственно чистая природа против жутчайшего места, с отвратительными силуэтами и странными звуками. Училась я во вторую смену, поэтому поздно вечером возвращалась домой сама, мама работала. В тот вечер все было как всегда, я закончила учебу и пора было идти домой. Но мне пришлось задержаться в школе, чтобы помочь своей учительнице. Когда я освободилась, я снова решила срезать через лес, потому что в тот день был мой день рождения, мама обещала принести торт, я мечтала о нем весь день. Каждый год я мечтала о том, чтобы мы все за одним большим столом забыли наши обиды, ссоры и сели праздновать все вместе.
В лесу было особенно тихо, из-за этого я вслушивалась в каждую мелочь. Никогда раньше не боялась, а тут просто кошмар, то мышка пробежит, то ворона пролетит, каждый звук был мучительным для меня. Я услышала шаги. Очень четкие шаги, которые прекращались, когда я останавливалась, чтобы прислушаться. Я начала говорить вслух сама с собой, чтобы хоть как-то заглушить свой страх, но ощущение преследования меня не покидало. В один момент я поняла, что мне в спину кто-то дышит. Тяжелое, горячее дыхание обжигало мою тонкую, детскую шею, мне казалось, что вот-вот кто-то вопьётся в меня зубами и выпьет всю мою кровь. Я остановилась. Мурашки пробежали по телу. На мне выступил холодный пот, он буквально лился ручьем, но я не шелохнулась. Все эти мысли и ужасные образы того, кто мог быть сзади, сжирали меня изнутри, я хотела рыдать, умолять о пощаде и просто зажмуриться, но я побежала. Рванула, что есть мочи. Я неслась по этому проклятому лесу, не замечая ничего вокруг, деревья не были преградой, я прыгала через ветки, через кусты, иногда казалось, что я уже просто лечу, но темп я не сбавляла. В один момент я споткнулась…
Я летела кувырком по мокрой, грязной земле, практически не чувствуя боли. Осознание того, что я упала, пришло через секунду, когда я почувствовала адскую боль в ноге, но в темноте я ничего не увидела, что с ней. Я чувствовала, как пульсирует каждая жилка в моем теле, чувствовала, как сердце просто кричит, разрываясь от биения. Я начала задыхаться, всхлипывать и думать, как поступить дальше. Немного приподнявшись на руки, я поняла, что порвала свою любимую курточку. Из-за своей белоснежности она была особенно яркая в ту ночь и, как будто светилась. Я заплакала. В тот момент, я будто потеряла своего друга, который был обычной тряпкой. Я подняла голову и увидела темный силуэт человека с предметом в руке. Он ринулся на меня, и я отключилась.
Очнулась я с очень сильной болью в голове. Я почувствовала, что из нее сочится кровь. Через мгновение я поняла, что привязана к чему-то, похожему на стол. Руки и ноги были направлены в разные стороны, я лежала звездой. Я была в каком-то помещении, в котором было очень сыро и холодно. В какое-то подобие окошка просачивался лунный свет и я увидела торчащую кость из своей ноги. Cразу же мысль: «Открытый перелом!» Стало еще хуже, я поняла, что выбираться бесполезно, я не смогла бы идти. Не знав ни одной молитвы, я начала молиться. Так нелепо, громко, вслух, как будто хотела докричаться до самого Бога, но понимала, что толку все равно нет. Вспомнила любимую маму, бабушку, даже отца, подумала, что может быть он и не такой плохой, но тут я снова увидела силуэт…
Он вошел в комнату не спеша, со свечой в руках, однако лица я не видела. «Добегалась?», — спросил он. Я не проронила ни слова. Он засмеялся и продолжил: «Ты любишь своих родителей? Я уверен, что они тобой очень дорожат. Они не хотели бы, чтобы с тобой что-нибудь случилось, ведь так?» Я продолжала молчать. «Ты любишь сказки с хорошим концом? Да, я знаю, что любишь. Я знаю, что ты очень хочешь сказочным образом спастись, чтобы тебя спас принц, чтобы ты стала его маленькой принцессой! Но на самом деле ты маленькая, беззащитная девочка, у которой сейчас даже косточки дрожат! Ты боишься меня, ты мучаешься, страдаешь! Но сейчас, я избавлю тебя от страданий, и ты наконец-то скажешь мне спасибо, дочка!» В этот момент он подошел достаточно близко, чтобы я увидела его, увидела своего отца, который очень неестественно улыбался, смотрел на меня, как волк на кусок мяса. «У каждого в жизни есть поступки, о которых он жалеет, я жалею только об одном, что я воспитал такую неблагодарную дочь. Дочь, которая не уважает и не боится своего отца! Но сейчас я все исправлю! Сейчас ты поймешь, что только папа может тебя спасти!» Мне стало понятно, что он окончательно сошел с ума, что шанса на спасение у меня уже нет. В этот момент он бросил свечу на пол и каким-то образом вокруг загорелись десятки свечей и я увидела на стене головы мамы и бабушки. Между ними было местечко, видимо для моей маленькой головы. В слезах, умоляя его, чтобы он отпустил меня, я закричала: » За что ты так с нами? Ты сам над нами всегда издевался, мы просто защищали себя, мы не были виноваты, папа, папочка, я тебя люблю! Спасибо тебе за все, папа, не надо!» Он был уже не здесь, в его глазах читалось безрассудство и хладнокровие, в его кармане блеснул нож. На секунду он остановился и ровным голосом сказал: «Я же говорил тебе, что, если ты будешь плохой девочкой, то я покажу тебе этот подвал. Я говорил, что тебе не понравится». Он медленно начал разрезать мой живот, приговаривая: «Ну что, нравится? Нравится?» Было безумно больно, но я старалась не отключаться. Моя белоснежная куртка превращалась в отвратительную, окровавленную тряпку. Он разрезал ее с нечеловеческой жестокостью. «Всегда ее ненавидел!», — злился он. Я никогда в жизни так не кричала. У меня закладывало уши от своих же криков, а его это как будто веселило. Он начала копаться в моих внутренностях, перебирая их своими, казалось, огромными, страшными руками, с криками: » Где же она, где же твоя любовь ко мне? Где благодарность? Я не могу найти ее, скажи мне, где она?» Я уже ничего не соображала из-за адской боли. Последнее, что я помню, это то, как он бил меня ножом в область груди и я отключилась.
С трудом открывая глаза, я увидела белый свет. Медленно приходя в себя, я поняла, что нахожусь в больнице. Вся в бинтах, с гипсом на ноге, я чувствовала себя школьным тренировочным манекеном, какой был у нас в классе, когда нас учили оказывать первую помощь. Мне показалось, что это было так давно. Рядом на стуле я заметила свою окровавленную куртку, которая мигом вернула мне воспоминания о той страшной ночи. Все болело, было ужасное состояние, как будто меня прокрутили в мясорубке, но вроде бы до этого не дошло… Врачи мне рассказали, все как есть. Мой отец сидел в подвале нашего дома с моим окровавленным телом в руках и рыдал над ним с воплями: «Скажи, что любишь! Скажи, что ты благодарна мне! Скажи, как сильно я нужен тебе!» На мои крики прибежали соседи и вызвали полицию. По словам вторых, он даже не сопротивлялся, наоборот, добровольно сдался. На допросе он сказал, что знал заранее о том, что это все случится и просто ждал дня, когда голос в голове скажет ему: «Пора». Его признали шизофреником и отправили на лечение, без надежды на выздоровление.
Шло время и мне становилось лучше. Повязки уже снимали, на животе и на груди были огромные шрамы, который со мной и по сей день. Меня удочерила мой лечащий врач. Она хорошая женщина и чем-то напоминает мне мою маму. Насколько я знаю, благодаря ей я выжила, потому что во время операции, когда врачи поняли, что я потеряла много крови, мне сделали переливание. Это была ее кровь. Я все время спрашивала, зачем она это сделала, кто я ей такая, чтобы помогать мне? Она призналась мне, что она моя старшая сестра.
Автор: Андрей
591
