В школьные годы я активно занимался филателией. Не знаю, как сейчас, а тогда, в семидесятые годы, это занятие было не из простых. Чтобы достать стоящий набор или марочку приходилось прилагать немало усилий. Но тем интереснее было увлечение.
Среди моих приятелей с аналогичным хобби я особенно сдружился с Лёвой. Вообще-то это кличка, созвучная фамилии. Так-то звали пацана Вова. Но по привычке буду величать его по ходу рассказа Лёвой.
Отчима Лёвы, как ценного специалиста, часто направляли в длительные рабочие командировки. В Заир (ныне Демократическая Республика Конго). Помогать чернокожим братьям строить социализм. Из далёкой Африки отчим присылал пасынку в письмах, зная Лёвино увлечение, всякие заграничные марки. Ими Лёва со мной с удовольствием менялся. В моей коллекции к тому времени уже был накоплен богатый запас марочного добра из Монголии. На этой почве мы и сдружились поначалу. Ну, а потом вовсе стали не разлей вода товарищи.
Часто бывали друг у друга в гостях. Пока отчим поднимал с колен знойную Африку, Лёва с мамой жили на своей скромной жилплощади. Большая квартира отчима пустовала. Но у Лёвы имелся ключ от неё. Там находился огромный аквариум с рыбками, которых надо кормить, и комнатные цветы, которые надо поливать. Эта обязанность была возложена полностью на моего приятеля.
Ещё у Лёвы имелась сводная сестра – дочь отчима от первого брака. Девчонке лет шестнадцать тогда было. Старше нас года на три. Я, когда увидел её впервые, дар речи потерял. Так поразила меня своей красотой. Всё при ней: и огромные серые глаза с густыми длиннющими ресницами, и тёмно-русая коса в руку толщиной ниже пояса, и фигура – пальчики оближешь. Настоящая царевишна из народной сказки, по имени Алёна. Отец дочь всё ласково Алёнушкой называл, но ей не нравилось. Говорила, что «алёнушка» звучит, словно «ду́рушка».
Лёва со сводной сестрой виделся также редко, как с отчимом. Потому что она вместе с ним в Африку улетала. Там и училась где-то. От школьной программы не отставала, была отличницей. Где-то на этих занятиях познакомилась с сыном одного из аборигенов. Семья этого негритянского парнишки была какого-то знатного рода из республики Бурунди. Как уж там получилось, что его вместе с детьми советских командированных обучали, мне неведомо. По словам Лёвы, черноплечий ученик по-русски всего несколько слов знал.
В письмах Алёна прислала несколько совместных фотографий с этим мавриком. Как-то раз я взял с собой в гости к Лёве своего младшего двоюродного братишку Аркашу. Когда смотрели те фотки из Конго, пятилетний Аркашка ткнул пальцем в африканца и с ужасом спросил: «Это Бармалей?!»
Мы тогда долго с Лёвой хохотали. Но, по правде говоря, маленький Аркашка был совсем недалёк от истины. Со стороны, до синевы чёрный, Алёнин дружок рядом с русской красавицей смотрелся жутковато. Особенно непривычному сибирскому взору. В семидесятые негров в Новосибирске было негусто.
Имени «бармалея» точно не помню. То ли Олаф, то ли Колаф. Так что дальше по ходу пьесы нареку его Коля. Вобщем этот Коля в нашу Алёнушку втрескался крепко. Причём, торжественно даже свататься приходил вместе с многочисленной родовой свитой. У них там это дело в порядке вещей. Даже в столь юном возрасте.
Но Алёнин отец был, конечно, категорически против. Да и сама девушка всерьёз такого жениха не воспринимала. Вобщем вежливо, чтобы не испортить международные отношения, дали сватам от ворот поворот. Но пылкий чернолицый юноша всё равно никак не мог успокоиться до самого их отъезда в Союз. А на прощание сделал загадочный подарок. Подарил Коля своей несостоявшейся невесте необычный и очень редкостный цветок. В напутственном инструктаже объяснил, как мог, правила ухода за растением: не держать на солнце, поливать, не пересаживать из кувшина, в котором растёт. Ещё из мало понятной речи на ломанном русском уяснили, что цветок распускается редко, и только по ночам.
Когда отчим и сводная сестра возвратились в Союз, Лёва с мамой переехали в их большую квартиру. Взрослые почивали в спальне, у Алёны была своя комната, а моему приятелю на ночь раскладывали диван в зале. Тут же стоял аквариум с рыбками. И цветок из Бурунди тоже. В высоком глиняном кувшине с узким горлом.
Спустя где-то неделю после переезда встречаюсь с Лёвой. А он какой-то странный. Даже испуганный. Спрашиваю, что случилось. И товарищ рассказывает такое, что просто не верится…
Мол, прошлой ночью проснулся от непонятных хлюпающих звуков. Пригляделся в темноте – какое-то движение возле аквариума. Потом всплеск. Маленькие рыбки так не могут бултыхаться, да ещё ночью. Привстал в удивлении с дивана и стал всматриваться в слегка подсвеченный ночником резервуар… Вдруг нечто тёмное высунулось из воды и, перевалившись через стеклянную стенку, шлёпнулось на пол. Из-за стола, стоявшего посредине зала, да ещё в темноте, Лёва не рассмотрел, что это было. Лишь слышал, шуршание по паркету, удалявшееся в другой конец комнаты. Так и не осмелившись встать, в беспокойстве дожидался рассвета.
Утром в аквариуме не досчитались нескольких рыбок. В Лёвину историю про странное ползающее существо никто не поверил. И вообще всю вину за пропавших рыбок возложили на него. Решили, что выменял на них что-нибудь у своих приятелей-пацанов, а признаться боится. Я, если честно, тоже не больно-то поверил товарищу. Что ещё за ползающее и плавающее в аквариуме за рыбками существо? Если только кошка. Но кошек в их семье не держали. Да и прочих животных, кроме рыбок, не водилось.
Но через пару дней, по словам моего не на шутку перепуганного приятеля, история с непонятной ночной тварью, ворующей бедных рыбок, повторилась. На этот раз Лёва набрался храбрости, встал и включил свет. Мокрый след на полу вёл от аквариума прямиком к тумбочке, на которой возвышался серый кувшин с африканским цветком. К ужасу Лёвы, стебель цветка поблескивал водяными каплями, словно росой! Но в остальном ничего не вызывало подозрений. Только бутон на верхушке стебля стал как будто больше.
Пацан опять не стал никого будить, так как понимал, что все стрелки переведут на него самого. Да ещё за преднамеренно намоченный пол попеняют. Но на следующий день наотрез отказался спать в одном помещении с пугающим растением.
Алёна забрала кувшин с цветком к себе. А среди ночи тихонько разбудила всех и, таинственно прижимая палец к губам, повела за собой в свою комнату. Там, на подоконнике стоял распустившийся цветок. В лунном свете словно красным огнём пылал раскрытый бутон. Соцветие напоминало тюльпан с заострёнными лепестками. Алёна прошептала:
— Свет только не включайте! Иначе сразу закроется.
Хоть в ночном полумраке и было плохо видно, но зрелище всех поразило необычайностью и неописуемой красотой. Цветок стоял, словно живой и, казалось, слегка шевелил алыми лепестками.
Отчим потихоньку отлучился и вернулся с красной лампой для фотопечати. Включил её, цветок никак не среагировал. Теперь его можно было хорошо рассмотреть, подойдя ближе. В середине соцветия находилось несколько тычинок с пыльниками на кончиках, очень напоминающими глазки какого-нибудь ракообразного. Они даже влажно поблескивали в красном свете лампы.
Налюбовавшись невиданной красотой, домочадцы разошлись досыпать дальше. А утром цветок, как раньше, уже стоял с крепко сомкнутым бутоном. Словно ничего и не случилось ночью, и всё это лишь привиделось. Но свидетелями необычайного явления стали все. Потому днём только и было разговоров, что об удивительном цветке. Особенно восторгалась Алёна.
Один Лёва не разделял общей эйфории. Втайне от всех странного представителя африканской флоры он побаивался…
Месяца полтора семья жила без происшествий. Старшие работали, младшие доучивали очередную школьную четверть, цветок распускался по ночам. Причём регулярно, а не раз в год, как обещал его даритель Коля. Он, кстати, слал Алёне из своей «жёлтой, жаркой» Африки письма чуть не каждую неделю.
Но идиллия длилась недолго. Лёвин отчим заболел. И весьма серьёзно. Врачи ничего не могли определить. Диагноз не поставили даже столичные доктора. Назначенные лекарства не помогали. Мужик желтел и усыхал на глазах. Вывод был один и неутешительный – подцепил на чёрном континенте какую-то непонятную африканскую заразу.
Не прошло года, и папа Алёны умер.
В скорбной похоронной суете про цветок из Бурунди, боявшийся солнечного света, совсем позабыли. Оставили кувшин на окне (прежде Алёна всегда убирала его на день в тёмное укромное место).
Когда вернулись в квартиру, с удивлением обнаружили, что сосуд, простоявший весь день на подоконнике, пуст!
Тут Лёва вновь напомнил про случай, в который никто не верил. В то, что цветок способен самостоятельно выбираться из кувшина. Стали осматривать все тёмные уголки квартиры и вскоре обнаружили растение под ванной. Когда его, зацепив шваброй, вытащили оттуда, присутствующих охватила некоторая оторопь. Вместо корневой системы внизу мясистого тёмно-зелёного стебля — плотно спутанный клубок отростков, похожих на крупных земляных червей-салазанов. Только иссиня чёрного цвета.
Принесли кувшин, попытались запихнуть корень внутрь – ничего не получается. Клубок корней-червей раза в три шире горлышка сосуда. Бросив бесполезное занятие, оставили и цветок, и его узкогорлое обиталище там же под ванной.
А на следующий день непостижимым образом растение оказалось на своём законном месте – в кувшине. После такого и Алёна не захотела держать подарок далёкого жениха у себя в комнате. Тем же днём чудно́е растение отправили деревенским родственникам.
Спустя несколько дней из деревни позвонили и с удивлением сообщили, что кувшин на месте, но цветок пропал, словно испарился.
А вскоре пришла грустная весть из Заира-Конго. Безнадёжно влюблённого в Алёну Колю убили то ли повстанцы, то ли ещё какие-то враги в вечных междоусобных разборках.
Правда, не думаю, что Лёвина сводная сестра сильно переживала. Через год, в восемнадцатилетнем возрасте, она вышла замуж.
Оно и понятно, с такой красотой в девках не засидишься!..
Много позже, вспоминая этот случай, я невольно ловил себя на мысли, что он во многом напоминает сказку ключницы Пелагеи «Аленький цветочек», пересказанную Аксаковым. И в который раз уже задумываюсь, все ли сказки, что знакомы нам с детства, выдумки?..
21.05.2020
219
