Цепь для мужчин

Вся эта история произошла в середине 90-х. На протяжении нескольких лет у нас существовала традиция, в любую погоду выезжать на 9 мая на пикник в деревню Мочилки, расположенную на берегу реки Красивая Меча Лебедянского района.

Место изумительное! Впереди чистая река, за спиной лес, а под бережком чистые родники. В общем, сказочный уголок.

Деревня Мочилки в середине 90-х была совершенно заброшенной. Не знаю, как так получилось, но вся деревня была пустой, а домов там было не мало, штук 20. И особенность заключалась в том, что дома были не разрушенные, а как показывают про Чернобыльскую зону, просто оставленные. Т.е. в них было оставлено все: мебель, постельные принадлежности, фотографии на стенах, вещи в сундуках и шкафах. В общем, жуть!

Двери некоторые были закрыты, и мы все это видели просто через стекло, пробираясь через заросли сирени и другие кустарники. А в некоторые дома двери были открыты, как бы зазывая гостей, поэтому даже если ты и не собирался заходить в дом, то открытая дверь просто притягивала как магнит, заглянуть в прошлую жизнь обитателей этих домов.

Таким образом, каждый год, приезжая на пикник, мы сначала жарили шашлыки, выпивали за праздник, если позволяла погода купались, а затем отправлялись ходить по деревни.

Эти походы вызывали двоякое чувство, какую-то жалость к покинутым домам, но одновременно и чувство страха, состояние опасности по отношению к ним, одиноко стоящим, без хозяев, но со своей историей и своей тайной.

В тот год, сестра в феврале вышла замуж, и 9 мая по старой традиции мы снова поехали в Мочилки, но уже прихватив с собой ее мужа.

Стас был удивлен увиденным. Такое он видел только в кино. Он не мог понять, как все это, много лет остается в таком состоянии, почему это не разграблено, не разрушено и просто не осквернено вандалами, которых в те года было пруд пруди. Мы, как всегда облазили все открытые дома, показывая ему уже известные нам диковинки, а потом Стас куда-то исчез.

Услышали мы его минут через пять, с участка дома, который всегда был закрыт. Мы поспешили на его крик, но около дома его не нашли. Он кричал из самого дома. Мы с сестрой осторожно зашли в дом, в котором до этого никогда не были.

Дом состоял из сеней и двух комнат. Дом был светлый. И светлый не только потому, что в окна ярко светило солнце, нет, он был просто светлым. Все комнаты, вся мебель излучали свет, уют и тепло. Стены были побелены, пол был просто деревянным без всякого покрытия и от досок исходило живое тепло. На окнах весели воздушные занавески от времени ставшие желтыми, но не потерявшую свою красоту. На подушках были также кружевные накидки, а сами наволочки были вышиты различными узорами. Дом был как избушка доброй волшебницы из сказки.

После наших восхищенных охов и ахов, мы спросили у Стаса, как он попал в дом, ведь на нем всегда был замок.

«Не видел никакого замка, — ответил Стас, -Я увидел, как кошка шмыгнула в дом и мне стало интересно откуда она здесь взялась и чем питается?»

Мы заволновались, может в этот дом вернулись хозяева, ведь не может кошка жить сама по себе, питаясь одними мышами. Мы тихонько стали обходить дом и поняли, что он все-таки пустует. Пыль слоями покрывала стол, комод, пол и фотографии на стенах, признаков еды нигде не наблюдалось. Да и вспомнив, как мы пробирались сквозь кустарники и траву по пояс, стало понятно, что здесь давно никто не объявлялся.

Стас стал шариться по комоду и сундуку, мы не препятствовали, так как сами, затаив дыхание смотрели на платья, блузки, платки, которые он аккуратно доставал, разворачивал и показывал нам. Странным показалось то, что вся одежда была женской и ни одной детали мужского гардероба. Потом в сундуке были обнаружены какие-то письма, свидетельства о рождении и смерти каких-то людей, и старый альбом с фотографиями. У нас было такое состояние, как будто мы нашли клад с сокровищами. Мы, разместившись на полу, стали листать альбом.

На нас с желтых фотографий смотрели женщины и дети всех возрастов и всего несколько фотографий на которых были изображены мужчины. Точнее таких фотографий было всего две. На одной был мужчина в военной форме, на второй, в нарядной свадебной одежде другой мужчина и женщина – точнее жених и невеста. Вот и все мужчины. Судя по одежде, период фотографий был 40-70 годы. Фотографий было не много и в основном все они были постановочные, нарядные и праздничные.

На самой старой фотографии были изображены женщина и девочка, судя по одежде это была фотография 20 –х годов. Женщина стояла в длинном черном платье и с красивой прической, девочка сидела на стуле, тоже была в черном, с красивыми длинными косами в которые были вплетены черные ленты.

Мы начали рассуждать, как люди могут оставлять фотографии своих родных просто так на волю судьбы. Ведь это их прабабушки, бабушки, а они все бросили и уехали. Не зря про нас русских говорят, что мы Иваны родства не помнящие, не чтим не своих родных, не историю своего рода. Так мы долго могли вести разговор ни о чем, но тут Стас стал класть альбом на место в сундук и вдруг из него откуда-то из-под кожаного переплета змейкой выскользнула цепочка.

Это было так неожиданно, что Стас с перепугу отдернул руки и отбросили альбом. Потом мы все рассмеялись и начала рассматривать эту необычную находку. Цепочка была из желтого металла, поэтому мы решили, что это золото. Правда я засомневалась, так как она была очень тяжелой, а моя цепочка, да, впрочем, и все мои золотые украшения были легкими как перышко, но Стас сказал, что это настоящее старое золото и поэтому оно такое тяжелое. Цепочка была с крупными звеньями и какая-то мужская, хотя умом мы понимали, что мужчины цепочки стали носить только недавно, а до этого это была прерогатива женщин, да и то богатых женщин. Откуда в этом деревенском доме могла оказаться такая вещь. Я настаивала, что скорее всего это просто обыкновенный металл, но не может здесь быть столько золота. Стас ответил, чтобы я завидовала молча и одел на себя эту цепочку.

Моя сестра обомлела. У нас не было принято что-либо забирать из этой деревни. Мы просто ходили, смотрели, придумывали различные истории про дома и их бывших хозяев, но никогда не позволяли себе, что-нибудь забрать. Мы всегда считали, что мы вторгаемся на чужую территорию и просто не имеем морального права, нарушить покой этой территории.

Мы стали возмущаться, но Стас был не приклонен. Он ответил, что это просто клад, ведь нашедший клад имеет право забрать его себе. Этот дом пустой и оставленный своими бывшими хозяевами, значит все, что здесь оставлено никому не нужно и если он не заберет ее себе, то придет кто-то другой и сделает это за него. Не угрозы моей сестры, не ее слезы не смогли изменить его решения.

Праздник был испорчен. Мы собрали свои пожитки, убрали за собой поляну, загрузились в машины и, молча поехали домой.

Больше на эту тему мы не разговаривали. Было как-то стыдно за Стаса и обидно за себя. Вроде, как мы создали эту ситуацию, ведь это мы с сестрой привели его в эту деревню, а значит на нас лежит ответственностью за эту кражу. А мы с сестрой считали это именно кражей.

Спустя три месяца Стас заболел.

Вначале, никто не обратил внимания на его болячку, ну заболело горло, что в этом необычного. Но ангина не проходила. Стас стал раздражительным, постоянно лежал, так как чувствовал себя уставшим, а горло саднило. Спустя две недели, он все же решил сходить к врачу. Терапевт отправил его к эндокринологу, эндокринолог на УЗИ, в результате чего выяснилось, что у него онкология щитовидной железы, предпоследней стадии.

Сказать, что мы были в шоке, просто не сказать ничего. Стасу 22 года, он, красив, высок, никогда ничем кроме простуды не болел и тут вдруг такой смертельный диагноз.

Кто сталкивался с таким диагнозом знает, что это просто выбивает почву из-под ног и только Божья помощь помогает человеку достойно держаться в такой ситуации. Стас держался. Были врачи, целители, монастыри, все что давало хоть какой-то шанс на жизнь. Но увы.

В январе Стас умер.

В гроб его положили в медном освященном крестике на обыкновенной церковной тесьме. А золотая цепь, найденная в старом доме и золотой крест, который Стас носил при жизни был снят матерью Стаса и передан его жене, т.е. моей сестре.

Когда первые страсти после смерти после мужа улеглись, и сестра стала раздавать вещи мужа, она спросила, что ей делать с его крестиком и этой цепочкой. Может это и покажется глупым, но меня всегда не покидала мысль, что причиной болезни Стаса была эта цепочка, именно этой мыслью я и поделилась с сестрой. Она совсем не удивилась и ответила, что она и сама неоднократно говорила Стасу об этом, и предлагала снять и выбросить цепь, но он, даже будучи больным считал это глупостью и говорил, что его крест уже сам освятил эту цепочку и бояться тут нечего. А выбрасывать золото, а это в действительности оказалось золото, просто нелепо.

Так посоветовавшись, мы с сестрой решили отвезти цепь в Мочилки, а так как зимой туда не проехать, мы стали ждать весны. Естественно, мы не стали дожидаться 9 мая, не до пикников нам было в том году. Поэтому уже в начале апреля мы собрались, взяли цепь с крестиком Стаса и поехали в Мочилки.

Деревня как всегда встретила наш радушно. Светило солнце, поскрипывал колодец, цвела черемуха, распространяя одурманивающий аромат по всей деревне.

Мы оставили машину и пошли в тот самый дом, в котором нашли свою злополучную находку. Он был закрыт. От неожиданности мы стояли, открыв рот и не зная, что нам делать. Я предложила уехать домой. «Ну уж нет, — ответила сестра, — я верну то, что украл Стас.» И она стала обходить дом в поисках другого входа или открытого окна. На счастье, или несчастье, не знаю до сих пор, она нашла вторую дверь, с внутреннего двора, дверь была закрыта, но она была хлюпкой, и сестра начала методично толкать ее всем своим весом, после чего дверь спустя несколько минут поддалась и открылась. Мы вошли в дом.

Все было, как и год назад, ничего не прибавилось и не убавилось, поэтому было странно кто закрыл этот дом? Мы были возбуждены и испуганы. Не желая здесь задерживаться, мы быстро открыли сундук, достали альбом и стали искать самую старую фотографию с женщиной и девочкой в черном, чтобы к ней положить цепочку и крест Стаса. Но ее не было. Мы прекрасно помнили, что она была в начале альбома, но ее не было!

— Кидай так – сказала я.

— Как так, что происходит, где та фотография – взвыла сестра, — Ее просто нет!

Она стала методично, страничку за страничкой просматривать альбом и тут мы увидели то, от чего кровь застыла в жилах. Мы увидели фотографию на которой были изображены женщина с красивой прической, девочка с красивыми длинными косами, но они были ни в черном, они были в платьях молочного цвета, но это было ни что на фоне того, что напугала нас. На этой фотографии на стуле сидела не девочка, а в черном сюртуке, в белой рубашке и с тонкими усиками над верхней губой сидел наш Стас. И хотя при жизни у Стаса никогда не было усов, но это был именно он.

Бросив альбом, цепь, крестик в сундук, мы с колотящимися сердцами, тихо, как только это было возможно, выбежали из дома.

Это был 1997 год. С тех пор, не мы с сестрой, не наши друзья в эту деревню ни ногой. Говорят, что все дома в ней скупили москвичи. Остается надеяться, что альбом в том доме, больше не пополняется фотографиями мужчин, но это только наша с сестрой надежда.