С Андреем Иванычем Садовым мы знакомы давно, они с моим отцом с детства дружили, жили в соседних подъездах, и наш переезд в другой конец города не помешал – их посиделки за крепким чаем стали нечастыми, но от того не менее душевными. На мой взгляд, Садов был необычным для врача трезвенником, я неслучайно упомянул именно чай, говоря об их с отцом встречах. Необычным, если учесть его специфику – Андрей Иваныч много лет работал патологоанатомом в областной больнице, а медики его профиля, согласно стереотипу, являются одними из наиболее ярых любителей огненной воды. Так вот этот крупный мужчина с проницательными и усталыми глазами никогда на моей памяти не позволял себе ничего крепче чёрного кофе и чая, по его словам, ясность ума и аккуратность в любом деле важнее всего. Тем удивительнее для меня его непоколебимая убеждённость в существовании недоступных человеческому разуму вещей, но именно благодаря трезвости его суждений и тому, чему я сам недавно стал невольным свидетелем, у меня нет причин не уважать его взгляды.
Понадобилось однажды Андрею Иванычу по делам в соседний город, а поскольку его машина была на тот момент в ремонте, попросил он меня подбросить его до вокзала – электрички до нужного ему пункта ходят довольно часто. Выехав с небольшим запасом времени, мы были на месте почти за час до отправления и решили убить время, прогуливаясь по платформе и наблюдая за людьми. Неторопливо беседуя, мы присели на одну из скамеек, вокруг нас группками и поодиночке сновали встречающие-провожающие и пассажиры. Прервавшись на полуслове, Андрей Иваныч неожиданно изменился в лице, глядя куда-то в сторону, и в ответ на мой немой вопрос указал рукой на странную парочку. Бледного пошатывающегося юношу в неопрятном мятом пиджаке поддерживал, обняв рукой за плечи, косматый босой старик в жутких лохмотьях. Они собирались садиться на подошедшую электричку, направлявшуюся к самым дальним деревенькам нашей области. Я понимающе усмехнулся:
— Да уж, перебрал, верно, малый, еле на ногах стоит, вон его дед чуть не на себе тащит.
Подобных бродяг, по-моему, на любом вокзале хватает, и тут нет ничего необычного, но Садов, к моему величайшему изумлению, вскрикнул и вскочил со скамейки. Находящиеся поблизости люди обернулись к нам, в том числе и старик, а его спутника как марионетку по инерции развернуло к нам лицом. И тут мне в глаза бросился отвратительный шрам на груди парня, начинающийся чуть ли не с горла и тянущийся вертикально вниз к животу, насколько позволял видеть застёгнутый наспех грязный пиджак. Взгляд его был затуманенным и остекленевшим, движения – дёргаными и неловкими, как у спящего или накачанного наркотиками. Поддерживающий его старик встретился глазами с Андрей Иванычем и вдруг резво понёсся к отходящей электричке, таща за собой парня. Они скрылись за дверью буквально перед носом запыхавшегося Садова, который громко возмущался, не обращая внимания на зевак. Всё действо произошло меньше чем за минуту. Тщетно пытаясь успокоить взволнованного товарища, я усадил его обратно на скамейку и спросил о причинах такой реакции, и поведал мне Андрей Иваныч следующее.
— Как-то недавно привезли к нам на вскрытие парня без документов, личность полицейские так и не установили, как ни старались – ни личных вещей, ни отпечатков в базе данных, ни заявлений о пропаже, ничего. Так как не было признаков насильственной смерти, то тело направили к нам, в областную. Пока полиция занималась своим делом, мы приступили к своему, и тут выяснилась занятная вещь – при отсутствии каких-либо внешних телесных повреждений внутренние органы у покойника были в ужасном состоянии, они практически разложились, будто трупу уже не первая неделя. При этом кожный покров, мышцы и глазные яблоки каким-то невероятным для нас образом сохранились отлично, при первом взгляде на тело можно было подумать, что человек скончался всего минуту назад. Данный факт весьма заинтересовал весь персонал патанатомии, да что там, из рядом находящегося мединститута кое-кто приходил полюбопытствовать, пока безымянный красавец прохлаждался у нас в «морозилке» тридцать дней в ожидании родственников или знакомых, согласных его забрать – закон есть закон. По истечении этого времени никто так и не явился, так что быстренько порешили его похоронить, как обычно в таких случаях принято – на специальном «квадрате» для безродных, бездомных и неопознанных.
И вот вечером накануне того дня, когда этого парня вкупе с несколькими другими безвестными бедолагами должны были предать земле, звонит мне дежурный санитар Никитин и раздражённо докладывает, что ломится к ним в морг старик странного вида с криками и мольбами отдать ему тело парня. Дед этот утверждает, что это его сын, и описывает внешность покойника с такой точностью, что сомнений в том, что они знакомы, не возникает. А проблема в том, что старик сам без документов, ничего кроме завшивевших лохмотьев предъявить не может и не хочет, вопит что-то о своём праве на тело и находится явно не в себе. Убедившись, что полицию уже вызвали, я спокойно посоветовал дежурному не беспокоиться и довериться стражам порядка – те разберутся.
Когда телефонный звонок разбудил меня в пять утра, я ожидал услышать что угодно, только не то, что мне сообщили. Труп парня пропал. Мгновенно проснувшись, я помчался на работу и по прибытии застал картину маслом: сонные и злые полицейские обшаривают морг и допрашивают бледного трясущегося Никитина на предмет незаконных действий с телами умерших. Каша заварилась знатная, в ходе следствия много чего интересного всплыло с халтуркой некоторых наших патологов, но это к делу не относится, а с нашим таинственным парнем дело обстояло примерно так.
По словам дежурного санитара (частично подтверждённым, кстати, охранником больничной парковки), старик появился часов в девять. Выглядел он колоритно – длинные седые волосы свисали до плеч спутанными прядями, цвет рваных штанов уже не угадывался под слоем грязи, сверху длинной рубахи накинута какая-то жилетка с уймой ниток и лоскутов, торчащих из неё, плюс ко всему дедуля был босым. Он попытался пройти в морг, но его, разумеется, не пустили. Никаких документов, удостоверяющих личность, при нём не было. Остановленный резонным вопросом о причинах столь позднего визита, он начал бессвязно причитать и просить отдать ему тело, подробно описывая лицо и некоторые анатомические особенности покойника (на левой ноге был кривоват указательный палец, видимо, когда-то сломанный). Несколько удивлённый Никитин не дал себя разжалобить и выпроводил деда, сильно смахивающего то ли на бомжа, то ли на сумасшедшего.
Заперев дверь и выглянув в окно, выходящее во двор морга, дежурный увидел, что настырный посетитель бродит у стен, заглядывая в окна и продолжая тревожно завывать и бормотать что-то. Окончательно убедившись, что он не собирается уходить, санитар вызвал полицию и на всякий случай скорую, но к их приезду чудной старик как в воду канул. Недовольные стражи порядка и врачи скорой ругнули Никитина за ложный вызов и отбыли, а он, про себя недоумевая, зачем их вызвал — мог бы и сам справиться, пошёл осматривать помещения и кабинеты.
Через какое-то время, ближе к полуночи, санитар устроился в подсобке с поздним ужином и налил себе чайку перед маленьким телевизором. Неожиданно услышав тихий стук в дверь, он сразу подумал о старике и решил пока не прогонять его – авось сам уйдёт. Но стук не прекращался. Как рассказывал Никитин, это очень напоминало капель – монотонно, с равными интервалами где-то в полсекунды, словно стучали в задумчивости: тук, тук, тук, тук, тук, тук, тук, тук, тук, тук, тук, тук, тук, тук… Не выдержав, санитар подскочил к входной двери и распахнул её, готовясь расправиться с надоедливым визитёром. Но вылетев на крыльцо, ошарашенно застыл и прислушался – стояла гробовая тишина, а рядом с моргом никого не было.
Обойдя вокруг здания и заглянув в близлежащие кусты, дежурный удостоверился, что на территории нет посторонних. Только обходящий больничную территорию пожилой охранник парковки курил у фонаря, освещающего почти всё пространство перед моргом, и с интересом наблюдал за Никитиным. На расспросы санитара о ком-нибудь, кто мог стучать в дверь, мужичок недоумённо пожал плечами и уверенно сообщил, что возле морга не было никого, и последними он видел уезжающий отсюда наряд полиции и машину скорой помощи. Рассудив, что сам охранник не смог бы так быстро отбежать от крыльца (расстояние до магазина было десятка два метров, а пенсионного возраста рыхлый мужичок явно не мог поставить рекорд по бегу), дежурный хмыкнул и вернулся к себе, твёрдо решив не обращать внимания на хулиганов. Немного успокоившись, Никитин запер входную дверь, закончил прерванную трапезу и расположился смотреть криминальный сериал.
За гомоном телевизора санитар постепенно начал различать тот же монотонный стук, на этот раз он шёл не от двери, а как бы отовсюду, заполняя собой пространство и не давая сосредоточиться. Как признался потом в приватной беседе Никитин, сквозь стук словно издалека слышался чей-то приглушённый голос, напевающий на одной ноте, и от этого пения ужасно клонило в сон. Незаметно отключившись, санитар резко проснулся в пятом часу и на всякий случай проверил вход – заперто, порядок. Не спеша прошёлся по моргу, позевывая зачем-то заглянул в «морозилку», на всякий случай… И чуть не поседел – одного тела не было, пропал тот безымянный парень.
В смятении он тщетно обшарил все камеры, а после вызвал представителей полиции. Они опросили Никитина и охранника парковки и на этот раз всё-таки приняли к сведению сообщение о вечернем визите странного старика. А толку-то? У нас детей пропавших не всегда находят, а тут – не первой свежести труп без документов и дед, которого здесь никогда раньше не видели. Так что не удивились мы, когда дней через десять отписку получили, мол, дела не будет.
— Дела-то, может, и не получилось, а вот хлопот у меня прибавилось, пришлось в командировку эту ехать, хотя мог бы без этого обойтись. И никак не ожидал я прямо здесь с героями этой истории столкнуться!
— Подожди, Андрей Иваныч, — перебил я его, — ты хочешь сказать, что этот самый парень – тот пропавший труп?! Серьёзно?
— Шов от вскрытия я ни с каким другим не спутаю, мил друг, а тело это я лично несколько раз осматривал, дедова же внешность запоминающаяся, его узнать легко, даже если раньше не видел. Если это не они, то кто, скажи мне? – встревоженно заглядывая мне в глаза, мужчина нервно мерил шагами небольшое пространство между нашей скамейкой и краем платформы. Я хотел было что-то возразить, но меня прервал шум подходящего поезда.
Поговорить как следует нам не удалось – Андрей Иваныч еле успел на свою электричку, но после, во время привычных посиделок, эта тема не раз поднималась. Мы горячо спорили, приводили различные доводы в пользу самых невероятных версий, но тайна так и осталась тайной – будоражащим воображение необъяснимым событием, от которого мурашки по коже…
974
