Когда дядя рассказал мне это, то я подумал, что это все бред пьяного. Мне тогда трудно было поверить в эту страшную историю о мертвом клоуне, но в его глазах читался самый настоящий ужас.
Тогда был день рождения мой мамы – юбилей, сорок лет. Съехались все дальние и ближние родственники, в том числе мой двоюродный дядя – Семен. Виделись мы с ним довольно редко, он был такой, гоповатого вида что ли. А у нас семья наоборот – все интеллигенты до мозга костей, вот и не общались. «Разный культурный уровень» или нечто вроде того.
Но в тот день границы были размыты. К слову, я видел таких троюродных и четвероюродных персонажей в нашей квартире, что дядя Семен был на их фоне просто курсант кадетского училища, не иначе. Вот и получилось так, что мы оказались на одном диване в разгар всеобщего веселья. Семен был уже в изрядном подпитии, но, к моему удивлению, коленца не выделывал, а тихо-смирно смотрел на пьяный дебош а-ля «танцы в сельском клубе».
Я копался в телефоне, а дядя Семен сидел рядом. Он обратил внимание на заставку – там был истекающий кровью страшный клоун и толкнул легонько бок.
— Смени картинку. Не тема для шуток.
— Да ладно, чего ты. Просто прикольно.
Он пристально посмотрел на меня. В его глазах были одновременно грусть, страх, печаль и злоба. Потом пододвинулся тихо и заговорил.
Я тогда совсем пацаненком был, самым младшим в компании. Обычная дворовая шпана: пили портвейн по подъездам, курили тайком от родителей. С криминалом старались не связываться, хотя признаю, было пару случаев. Но в целом, ничего серьезного. Обычные подростки.
А в нашем же дворе жил мужик. Лет тридцать, может чуть больше. Непонятно, что с ним было, может идиот, слабоумный или просто пару шариков не хватало. На внешность, обычный, ничего такого. Но бывало выйдет на детскую площадку, на нем красный круглый клоунский нос, парик, щеки в гриме, и начинает жонглировать, фокусы всякие показывать. Вроде как детей любил. Только сам согласись, странно все это было. Какой взрослый мужик в здравом уме это делать будет.
Причем, по разговору он вполне вменяемый. Задашь вопрос – он ответит, правда, первый никогда сам не заговорит. Работал в депо, это все, что о нем знали. Но какой-никакой, а член общества. Вроде как детей любил просто, вот и развлекал их. К нему относились вроде как к собаке с двумя хвостами – интересный элемент, но неопасный.
Ну вот шли мы как-то раз все вместе домой. В подпитии, естественно. Время было уже позднее, вокруг никого. А у нас перед тем, как во двор завернуть, между домами вроде опушки, там трава все время росла. Дети тут играли, в мяч или «слона». Вот там мы и увидели девочку. Она сидела и плакала, а рядом на корточках примостился «наш клоун».
Не знаю, кто первый что крикнул. Тогда и слов таких, как «педофил» не было. Но словно все на одной волне были. Накинулись на этого ненормального и пинать стали. А человек нас много было. Свои ощущения помню, словно пелена какая перед глазами. Девчонка эта маленькая сразу заорала и убежала, хромая. А мы все били и били. Когда отошли от него, клоун не шевелился.
Разошлись по домам, решив, что проучили его. А утром узнали – милиция ищет тех, кто насмерть забил ненормального. Тут, само собой, все сдрейфили. Но повезло. Девчонка, единственный свидетель, лиц не запомнила, а таких, как мы в округе – пальцев на руках пересчитать не хватит. Да и менты тоже особо не усердствовали. Я даже слышал, что они его как несчастный случай списали, вроде головой ударился. Родственников у клоуна не было, кто хватится?
Только выяснилось потом, опять со слов этой девчонки-соплячки, что ничего ей этот ненормальный сделать не хотел. Она домой бежала и упала, ногу подвернула, стала плакать. А он подошел, спросил, где больно. Потом уже мы появились.
На душе, конечно, погано было. Никогда в жизни больше так не было. Но поклялись, что навсегда в секрете останется. Вот, с тех пор столько лет прошло. Почему рассказал сейчас? Стремное что-то происходит. У нас же с того времени в живых остались только Косой, я и Жора. Но это еще не все…
В общем… Вижу я этого полоумного. Бывает, курить выйду на балкон ночью, а он внизу стоит – лицо разбитое все, на нем парик, нос этот красный. Посмотрит, посмотрит, пальцем так погрозит мне и все. Или на остановке стою, мимо автобус проезжает, а внутри он. Меня аж передергивает. Может, конечно, чувство вины, только…
Витя, наш самый старший, которого поездом переехало, перед смертью, дня за два, говорил мне, что с ума сходит – видится ему чудик этот, которого мы насмерть забили. Словно по пятам за ним ходит. То из-за угла выглянет, то на мосту появится. Нервы, говорит, ни к черту. Вот так вот. Поэтому, ты вот херней не занимайся этой. Поставь картинку со Сталлоне или кто там у вас сейчас.
На этом дядя Семен закончил рассказ и отодвинулся, оставив меня в состоянии шока. Я тогда был сражен его откровенностью, про убийство это, про странную страшную историю об этом клоуне. Не знаю почему, смешанное ощущение к нему появилось, нечто среднее между ужасом и уважением.
А через две недели дядя Семен повесился у себя на кухне. На столе нашли предсмертную записку с единственным словом: «Прости».
630
Пипец конечно ,но, я думаю это не правда
Я тоже))) но всё равно классно!!!